Запертые вдвоем

расстёгнутом бушлате, с оторванным погоном. Поправляю рубашку, а сам в спущенных штанах и военных высоких ботинках — берцах. Стою около машины, начинаю надевать штаны... и тут меня освещает фарами наша вторая машина. А я перед ними стою в бушлате, погон оторван, во втором звезды повылетали, без шапки и без штанов, они спущены, но в берцах! Картина Репина «Приплыли... «. Военный стоит в бушлате, штанов нет и ноги, волосатые в берцах...
Я штаны натягиваю ну всё, как влип, позор! Жену товарища... Сейчас, в лучшем случае лицо бить будут! И сдачи дать, как-то стыдно. Открывается дверь, её муж вылазит из машины и спешит ко мне: «Леха! Что случилось?...», а я стою, молчу, ремень застёгиваю. Стыдно... А эта стервочка платье на себя натягивает, а лифчик на переднем сиденье валяется...

Он подбегает к Карине, дверь открывает: «Олеся! Что случилось?». Жена ему в ответ: «Закрой, дверь, дурак... Холодно!». Он опять ко мне: «Да что случилось Леха?». Я ему: «Да фигня, пыльник порвал на «гранате». Хрустеть стал, видишь? И показываю ему на вывернутом правом переднем колесе рваный пыльник на своей Карине, набитый грязью», я с ним уже, наверное, полгода езжу, и с хрустящей «гранатой» то же... Доеду, только потихоньку надо. Вы поезжайте, а я за вами, да не ждите меня. Только жену возьми, а я тут потихоньку сам!

Они поехали, я следом. Всю дорогу думал, как дальше быть. С мужем её каждый день встречался на службе. Очень стыдно вначале было, но он ничего не говорил. А потом узнал, что ее тут пол военного городка перетрахали.

Пока ехали по накатанной дороге, мы молчали, потом начался полигон. Все заметено снегом, но насколько я помню ровно. Я повернулся к ней и зло так спросил: «Какого хера, ты Олеся, сюда приперлась? Со всей ротой переспать втихаря захотела? Да у нас тут и места нет, где уединиться можно!». Она помолчала, а потом сказала: «А хотя бы и со всей ротой! А тебе чего?». «Так, ты, несмотря на все свои умения и выносливость, вряд ли сорок человек зараз выдержишь! Помрешь ведь а мне отвечать! Сучка ты!», проорал я. Она с интересом глянула на меня, и ее рука полезла в мои брюки, а сама она тихо так промурлыкала: «А я к тебе приехала! Соскучилась. Вот уже второй месяц не заглядываешь ко мне!». «Господи», подумал я: «Ну и блядь же ты, Олеся! Все с ног на голову поставишь!».

Ее рука еще только гладила меня по штанам, а мой член уже стоял, как вкопанный. Я быстро свернул в балок, заглушил двигатель и повернулся к ней. А она уже расстегивала мою ширинку. Я поймал ее за руку, и сказал, нет, не здесь. Пошли в кунг. Там с утра печь протоплена, и койка есть! Мы перебрались в кунг. Едва закрыв дверь, я набросился на нее, срывая одежду, еще и сам, успевая раздеваться. И