Мотель Бейтсов. Часть 7

проникновение, только слегка простонав от боли возникшей вследствие дополнительно разрывающейся плевы. Член супруга служил лишь наполнителем влагалища, а вот ВЕСЬ Гриша ублажал Марфушечку — засасывал её губы, мял великолепные, мало исследованные Петром груди.

А Пётр лежал, держа на своём животе не лёгкую супругу и её любовника. Он пытался подмахнуть, что у него слабо получалось. Зато он ощутил возбуждение от массажа своего органа членом Григория. От необычности происходящего, супруг быстро излился в лоно Марфы, но это не почувствовали ни Марфа, ни Григорий. Они продолжили использовать живот и грудь Петра вместо матраса. Свежая порция спермы, гоняемая вторым плунжером, громко чавкала, Марфа не менее громко орала, снабжая экстазы матом.

Григорий совсем раскрепостился, позволял всякие фривольности — покусывал мочки, сдавливал сосочки, целовал губы. Пётр такими действиями любовников вновь возбудился, тем самым продлив необычный акт до получаса, в течении которого Марфа взлетала к состоянию «заебись». И к тому моменту как парни смогли кончить, она считала себя заебавшейся.

Так она и уснула — меж двух мужчин. Проснувшись на рассвете по нужде, сходила в нужник. По возвращении увидела — Пётр отвернулся от Григория, чуть выперев таз, а эрегированный член Григория находится на входе в клоаку супруга. Но опять же следует напомнить, что в деревнях и слышать не слышали о мужеложстве.

Протиснувшись меж мужчинами, Марфа повернулась лицом к Грише, закинула ногу на его бедро, направив член во взмокревшее влагалище. Мужчина от таких движений проснулся, потянул женщину на себя, окончательно проникнув пенисом. Боль во влагалище ожила, мешала движениям, но девушка не желала утраты эрегированного члена. Тряска пружинного матраса разбудила Петра. Помня, что Марфа желала два члена одновременно, примостившись к отверстию, со скрипом протиснул пенис в замершую в ожидании Марфу.

Девушка, находясь на разделе боль-оргазм, громко стонала. Сама впивалась губами в колючие губы Григория, тёрлась сосками о его соски. А Пётр усердно тёр свой член о пенис Григория.

Вот за исполнением такого акта их застала Мария. Одобрив поведение дочери — два однозначно лучше одного, начала тереться лобком о набалдашник кровати. Кровать мерно пошатывалась, шишка глубже проникала в вагину пермячки — получалось что парни трахали и тёщу тоже, не касаясь её. Едва не повиснув влагалищем на набалдашнике, Мария кончила раньше молодых, пошла готовить опохмел для себя и «детишек».

Пока наливала рассолы и горилки, вспомнила, как вчера вечером Светка говорила, что Григорий остался без родителей, погибших в автоаварии, что дом у него кирпичный, крытый шифером, а не соломой, как у многих.

Когда молодые вышли опохмеляться, мама позвала дочь и рассказала о богатстве Григория. Дочь сразу смекнула расклад.

— Ну чо? Готовы идти к родителям Пети... ? Тогда давайте здесь нарядимся. Я хочу нарядиться мужиком. А ты, милый мой супруг?

— Для хохмы я выряжусь бабой. Тёща, дашь свои шмотки? А ты Гриш, кем будешь?

— Цыганским бароном буду. А вы в моём таборе цыганятами.

Марфа, не стесняясь ни Гриши, ни мамы, разделась, перемотала крупные груди полосой ткани, надела мужскую рубашку,