Урок фотографии

и тёмный треугольник коротких волос над всем этим. Он уже не слышал, что говорит дядя Лёша и не замечал, что сестра на него смотрит.

Мысли в голове Ани вертелись бешеным волчком. Но, ни одна из них не обрабатывалась мозгом потому, что к нему была намертво прибита здоровенным гвоздём только одна — что будет, если Пашка увидит её фотографию в интернете? Она ездила к нему каждую неделю, каждую неделю ему давали увольнительную, каждую неделю они до одури занимались любовью на снятой квартире, и всё дело уверенно шло к свадьбе. И вот теперь это. Надо обязательно стереть фотографию и отформатировать карту, а ещё лучше просто её забрать. Фотоаппарат-то тут ещё, но как? Не драться же, всё равно не получится. Пашка не поймёт... Тут она почувствовала, что кто-то стягивает с неё трусики, как всегда это делал Пашка, машинально подняла попку и... вернулась в реальность. Игорь стащил с неё трусы, а Алексей Викторович окончательно их снял. Она опустила уже немного уставшие ноги на пол, да так и осталась, глядя на брата. Лицо его светилось счастьем.

Чувства Анны словно раздвоились. С одной стороны упавшая на неё досадная реальность давила так, что слёзы готовы были брызнуть. С другой стороны лицо брата с горящими от счастья глазами не могло не вызвать улыбку. Сколько мало надо мальчишке для счастья — живьём увидел пизду.

— Тебе не стыдно? — спросила Анна, приподнявшись и глядя на брата.

Игорь глянул на сестру, потом снова посмотрел ей между ног, поднял глаза и с наивной улыбкой тихо и восхищённо сказал:

— Ты красивая!

Анна откинулась на диван с таким видом, будто в лоб ей попала пуля.

— Что нравится? — спросил дядя Лёша, садясь рядом с Игорем. Тот закивал.

— Ну-ка подними ноги.

Анна послушно подняла бёдра и развела их в стороны.

— Гляди. Вот это, он водил пальцем по коже Анны — большие половые губы. Если их развести в стороны то... Ань раздвинь, мне неудобно. А-ань!

Анна со злостью ещё чуть выше задрала ноги и руками раздвинула пизду так, что самой стало больно.

Алексей объяснял и показывал всё. И где у неё была девственная плевра, объяснял, как она рвётся, и откуда она писает, и где находится матка, и почему в неё нельзя кончать. Ане было очень неловко чувствовать себя учебным пособием. Но вместе с тем, это чем-то напомнило ей старую дворовую игру «в доктора». Она смотрела на лицо брата, который, уперев взгляд ей между ног, внимал с такой сосредоточенностью, как будто разведчику за пять минут до заброски в тыл объясняют, как пользоваться новым типом радиостанции, от которой зависит его жизнь. И ей это начинало не то чтобы нравиться, но уже не коробило.

В этот момент Алексей коснулся клитора, Анна вздрогнула и снова очнулась.

— Во, видел! Я же тебе говорил — это самая чувствительная точка. Тут надо быть поласковее. Слушай, дружок, ну-ка встань.

Игорь встал. Камера до сих пор болталась на шее, выступая