За что купила... Шарики

какой кайф!», — только и могла думать Надя и, покачиваясь и вздрагивая, свернула за угол... и встретилась взглядом с Юрием — начальником отдела маркетинга. Девушка знала, что всегда нравилась ему и даже слегка подогревала интерес — мужское внимание льстило всегда, особенно, если это внимание высокого, широкоплечего мужчины с немного застенчивой улыбкой. Безусловно, Юрий был не в ее вкусе. Нет, внешность вполне устраивала, но он был слишком мягок и тактичен. Возникало сомнение, что он может не просто заняться с ней любовью, а отъебать как сучку. Кроме того, Надежда не слишком жаловала служебные романы — при ее темпераменте рабочее время слишком часто уделялось бы сексу, а не производственным интересам.

— Тоже на совещание? — с обаятельной улыбкой обратился к ней Юрий после того как поздоровался.

— Да... а-а-а-ах, — шарики во влагалище забились как бешенные.

— У тебя все в порядке? — участливо осведомился коллега, когда девушка протяжно застонала.

— Просто немного горло побаливает, — она попыталась улыбнуться дрожащими губами, а потом притворно закашлялась, чтобы скрыть рвущиеся из груди вскрики. Шарики внутри продолжали безжалостно насиловать ее, и девушка, едва переставляя ноги, вошла в кабину лифта. Белые зубы до крови прикусили губу, но, когда она повернулась, на лице играла улыбка — шарики к счастью немного сбавили темп, и она перестала ощущать себя самкой, которую с остервенением дерут. Впрочем, это нисколько не убавило сумасшедшего желания.

Нет, запрыгивать на Юрия Надежда не собиралась, но рядом был настоящий живой мужчина! Он совершенно одуряюще пах хорошим парфюмом и так жадно поглядывал на бурно вздымающуюся грудь! Они были вдвоем, и девушка уже была готова плюнуть на все и изнасиловать приятеля и коллегу, но тут двери лифта вдруг открылись...

Надя обиженно выпятила нижнюю губу и, вышла из лифта, ступая словно по тонкому льду — шарики вновь начали бурную пляску и было боязно выдать себя стоном или сладострастно-конвульсивным движением...

О том, что было на совещании, Надя потом не вспомнила бы и под страхом смертной казни. Она еще сообразила сесть не за длинный стол, за которым разместились остальные участники, а к стене. Но потом... Каких сил ей стоило не выдать процессов, происходящих внутри тела, описать невозможно!

В зависимости от режима игрушки она...

... то выпрямлялась, как вымуштрованный гренадер на параде, сложив руки на коленях и опустив ресницы — с закрытыми глазами легко можно было представить, что в сиденье прорезано отверстие, сквозь которое ее трахает длинный и толстый член;

... то откидывалась назад и бурно вздыхала, вибрируя всем телом в унисон с шариками;

... то чуть расставляла ноги и елозила на кресле, словно сидела на члене и наталкивала себя на него... при этом она уже почти не обращала внимания на взгляды собравшихся — у кого удивленные, у кого встревоженные.

Эти взгляды даже возбуждали еще больше, ей хотелось крикнуть: «Меня практически ебут у вас на глазах, а вы даже не подозреваете об этом!».

Между бедер было настолько влажно, что трусики промокли насквозь. Казалось, что все участники совещания должны