Стук

в некоторых окнах еще горел свет. Я закрыла на ключ класс и пошла к выходу. Спускаясь, между лестничными площадками я увидела Алексея, что он тут делает так поздно подумала я, решала пройти мимо, но остановилась, стало любопытно.

— Что-то интересное увидел? — спросила я посмотрела в окно, туда куда он смотрит.

— Да, — он как будто ждал моего вопроса, — вон та женщина, я знаю ее, она стоит тут каждый день.

Я посмотрела на далекую фигуру, можно было сказать, что ей лет пятьдесят или больше, одета в пальто, у ног несколько полных сумок, она просто стояла и все.

— Она бомж, часто ее вижу в парке, когда тепло, она там сидит и читает книгу, а потом выходит на улицу, садится около книжного магазина и дремлет с тарелочкой в руке.

Я положила руки подоконник и стала внимательно смотреть на далекую фигуру, потом на Алексея, я ее тоже видела, но не обращала внимание, в свое время было много попрошаек и те, кто действительно нуждался в деньгах и те, кто сделал это своим бизнесом. Мне не приходило в голову слова, я просто старалась представить, о чем она думает.

Алексей положил свою ладонь на мою руку, его ладонь была теплой, резкий контраст между холодным подоконником и его рукой, по спине прошла дрожь, и я невольно вздрогнула. Осторожно я вытянула свою ладонь из-под его пальцев, Алексей даже не обратил внимание или сделал вид, что не заметил этого. В груди, что-то екнуло, стало пусто, еще мгновение назад, сердце заклокотало и радостно забилось, но сейчас стало все пусто и тихо. Мне стало грустно, до боли в груди грустно, ну почему так, почему, мне захотелось побежать, просто по-глупому взять и бежать, но как долго я могу бега, в школе убегала, в институте, а потом на работе, а потом, я все время бежала, почему так, чего я боюсь. Я не знала, что себе ответить, стояла молча и смотрела в окно, Алексей, что-то говорил, спокойно, даже нежно, я не понимала, что он говорит, я не слышала его, я сейчас думала о его теплой и такой нежной ладони. Глупо осуждать, когда ты в стороне, но я боролась с собой, хотелось тепла, нежности, как тогда в юности, что бы тебя обняли, и поцеловали и прошептали что тебя любят. Дурацкие мысли, дурацкое положение и вообще все глупо вот так стоять и таращится в это окно. Я сделала усилия, тело было скованно, как будто застыло в льдинку, я пошевелила пальцами, потом рукой, стало легче, теперь я могла повернуть туловище и посмотреть на Алексея, он говорил и улыбался, у него красивая улыбка. Я взяла его ладонь, чуть сжала пальцами, поднесла к своим губам и поцеловала ее. Что я делаю, я сошла сума, опомнись, глупая женщина, вспомнила детство, не долюбила, не доигралась, тебе тридцать пять, а ему, наверное, нет и шестнадцати, прекрати... Этот голос