Вопреки судьбе. Часть 1

и мне. Ее влажная норка пылала от желания, источая благоухающий аромат. Я почти не выходил из девушки, лишь бросая ее тело чуть вперед, постепенно прижимая ее бедра к перилам.

Стоны лились из горла девушки рекою, легко затмевая еле слышную музыку. Я действовал грубо. Обходился с аристократкой как с обычной рабыней. Ни о чем ее не спрашивая и не пытаясь особо угодить ее желаниям.

Потому что я точно знал, что каковы бы ни были ее фантазии, ни одна из них мне не подходила. Я был твердо намерен затмить ее мужа и любых других мужчин, которые были у нее до этого момента. А для этого требовалось дать Ларисе то, о чем она не просила, но что принесет ей выразимое наслаждение.

Я прижал девушку к перилам. Ее грудь теперь висела над небольшой пропастью. Руками она пользоваться не могла, а я не намеревался давать ей отдыха. Резкость закончилась так же внезапно, как и началась. Я сменил ритм на медленные, тягучие движения, изредка ускоряя темп на несколько секунд.

Лариса качалась на волнах блаженства. Готов поспорить, что когда она пришла сюда, то рассчитывала совершенно не на это. Однако, девчонка получала наслаждение даже не задавая вопросов.

Где проходит грань между тем что можно, а что нельзя? Для рабыни этой грани просто не существует. Если Хозяин пожелает, то он может оттрахать девчонку хоть перед императорским дворцом, при всем собравшемся люде. И никто ему и слова не скажет.

А для аристократки? Устои нашей страны четко диктовали право наследства, оставляя решающее слово за главой семейства. Девушки могли унаследовать все состояние семьи, однако мало кто отнесется к женщине серьезно и будет вести с ней торговые дела. Без мужа женщина была почти бессильна.

А потому аристократок выдавали замуж в возрасте от восемнадцати лет. Предварительно научив девочку получать от мужчины то, чего она хочет. Проще говоря — аристократок специально обучали трахаться так, чтобы у мужа искры из глаз летели и он был согласен пойти на некоторые уступки в пользу семьи своей жены.

Лишь одно можно было сказать наверняка — с аристократкой никто и никогда не будет обращаться так же, как с рабыней. А я делал именно это. Готов поспорить на сотню золотых, что собственное бессилие Ларисы приводило ее в неистовство. Одновременно и ярость и похоть смешались в ее сознании. Даря ей новую и весьма необычную грань наслаждения, о существовании которой девчонка раньше не подозревала.

По ее стонам я понял, что Лариса опять подошла вплотную к грани вспышки удовольствия. Которая эта уже по счету? Четвертая? Или пятая? Я, если честно, не считал. Сомневаюсь, что ее муж мог подарить ей хотя бы две таких вспышки за раз.

Я воспользовался ее расслабленным состоянием и, обвив рукой тонкую талию Ларисы, слегка приподнял ее тело, с особой интенсивностью насаживая ее мокрую щелку на свой член.

Ощущение было весьма приятным. Я чувствовал, как мой член сжимает ее влажная норка. Девушка слегка потеребила