Раба для моих забав

пенис напрягся, и первая густая струя спермы выплеснулась глубоко в ее горло. Резко выйдя из ее рта, он заставил ее сжать губы и полностью проглотить его семя. Испытывая отвращение, девушка все-таки глотнула солоноватую вязкую жидкость. Тогда Кирилл сильно стиснул свой член в кулаке, с ревом и бранью выплескивая на нее сперму, похожую на густое молоко.

— Моя сладкая девочка, — шептал он, ощущая некий примитивный собственнический инстинкт от того, что пометил ее своим семенем.

Катя лишь тихо рыдала. Слезы катились по лицу, смешиваясь с его спермой. Девушка чувствовала себя грязной, настолько, что казалось эту грязь никогда не отмыть, и в тоже время ее тело дрожало в странном возбуждении, словно ему понравилось, и оно желало большего. Но ведь это не правда. Ей не могло понравиться это насилие. Никогда и ни за что. Это было мерзко и противно. Гнусное издевательство над моральным обликом человека, безбожье святотатство, кощунство над девичьей невинностью и ее правом на свободу.

— Сейчас мне даже жаль, что у людей не настолько развит нюх, как у животных. Потому что теперь ты полностью пахнешь мной. Я пометил тебя, как свою суку.

Мужчина залюбовался своей рабыней, стоящей на коленях, покрытой его спермой и дрожащей как осиновый лист. И все же ее подбородок был вздернута вверх. Гордая. Еще не сломленная. Не покоренная. Но беззащитная и одинокая. Ей нужно дать понять всю его власть над ней. Изящной лебединой шейке просто не хватает ошейника.

Катя удивилась, когда он вдруг развернулся и отошел в другую сторону помещения к стоящему у стены столу. Свет тускло падал на его спину, и девушка не могла рассмотреть, что он делал. Лишь звук открывающего ящичка и шуршание рук по нему. Но когда он повернулся и вновь направился к ней, глаза девушки расширились от того, что она увидела в его руке. Она замотала головой, но двинуться с места не смогла.

Черный кожаный ошейник с металлическим кольцом для цепи оказался перед ее глазами. Сильно сжав ее шею, Кирилл откинув голову девушки назад и закрепил его.

— Ты моя рабыня, зверушка, шлюха! И это символ моей власти. Ты никогда от него не избавишься!

— Я свободный человек, ты не можешь сделать меня рабыней.

Кирилл громко рассмеялся.

— Уже сделал, — он провел пальцем по кромке ошейника, наслаждаясь его видом. — Мы еще не закончили, котенок.

Поразительно как в этом мужчине сочеталась грубая животная страсть и тихая нежность. Как он в один момент мог предстать жестоким насильником и тут же ласковым любовником. Настолько он был мастером масок? Фальшь достойного любви мужчины так прекрасно сосуществовала в нем с бесчеловечной мразью. И самое обидное, что Катя понимала, если бы он подошел к ней с этой ласковой фальшью, то ее сердце не устояло бы. Но ему не нужны были ее чувства. Он желал руководить ею, принуждать ее, унижать и подвергать насилию. Показать ей всю свою скрытую сторону. Ужасающую природу садиста.

Схватив ее