широкие бёдра он делал с ней то что мечтает сделать каждый мужик видевший т. Катю... Агроном ебал её раком. Жалкая, упавшая на локти на переднем сиденье, с задранным на голову сарафаном, с раставлеными ножками, носочками внутрь, пяточками врозь и выпяченной трясущейся от жёстких фрикций, жопой... Это была тётя Катя... Опять послышались стоны, опять послышались уже привычные для меня за эту неполную неделю, хлопки о катины ягодицы...
— Дым сигарет с ментолом...
Доносилось с колонок...
Хлоп-хлоп-хлоп...
Подпевала катина жопа...
Ой... ой..
Только и успевала вставлять т. Катя.
Сарафан напрочь сполз ей на голову, оголив полностью спину, были видны лямки лифчика... Агроном по прежнему держа правой рукой за её бедро, левой схватил за лямку лифа. Словно кобылу за упряжку... так и ебал...
— Ну и задница у тебя Катюша. Муж наверно ревнут жену с такой жопой, да?
Петрович уже снова держал т. Катю за обе ягодицы, и словно подтверждая свой комплимент катиной попе, он с натяжечкой неспеша засадил ей по самые яйца.
— Ну говори ревнует?
— Ревнует... ойй... о-о-о..
Выдохнула она.
Кассета в магнитофоне закончилась, и теперь были слышны лишь тётины стоны...
— Катюша покрути попой. Ты ж любишь крутить когда танцуешь? Вот и я стобой потанцую... ну, покрути задницей..
Тётя Катя послушно вправо-влево вильнула своей жопой...
— Давай крути. Крути попой.
Агроном не унимался. Теперь и он засаживал ей вращательными движениями, словно резьбу нарезал.
Тётя ещё глубже зашла в салон, её коленки касались переднего пассажирского сиденья, ноги она сдвинула, ляшки касались друг дружки... Она подмахивала Петровичу, крутя жопой вправо-влево..
— Петрович... помедленнее... пожалуйста... ой-й... я щаз сознание потеряю... АЙЯЙ-Й!! Шо ты делаешь... АЙ МАМОЧКА ОЙ-Й!!!...
Уже кричала т. Катя. Петрович вопреки её просьбе «помедленнее», долбал её как мог быстро и жёстко.
— Какой «помедленнее»? Я люблю быстрые танцы, тем более с такой жопой... А это мужу привет, ой бл-я...
Петрович начал кончать ей в пизду...
Продолжение следует.