Романтика похоти. Т. 3 гл. 5 ч. 1 поедка миссис Дейл в Лондон

пользуется возможностью, чтобы сообщить мне:

— Миссис Дейл извинилась, что не сможет присоединиться ко мне следующей ночью под предлогом, что не достаточно хорошо себя чувствует. Но в действительности это всё только для того, чтобы чертовски оттянуться с в тобой целую ночь.

Ну и восхитительная же это была ночь. Она продемонстрировала и предельно применила свои чувственные страсти. Никогда прежде не получал я такого угощения. Возможно, наше возбуждение увеличивалось от сознания нашей кровной близости. Но у меня создалось впечатление, что она побила даже роскошную докторскую жену. Ах, она была так нежна! Даже слишком. Манера её объятий, ласк и поглаживаний была неотразима. Я не могу сказать, как часто мы делали это — мы занимались этим всю ночь.

Следующей ночью, после двух поебков, под отговоркой, что боится исчерпать меня, она вынуждает меня удалиться в мою комнату и запирает там. Ранее мне сообщил доктор, что он заручился её согласием на эту ночь, а потому попросил моего согласия ебануть её первым, чтобы её удовольствие от гамаюширования могло бы быть потом большим. Потому-то я и не стал особо противиться, когда она сказала мне, что я должен уйти к себе в кровать, обещав, что позволит мне иметь ещё одно объятие прежде чем наступит утро. Но оно было преобразовано в две изящных траты.

Следующей ночью доктор пожелал отдохнуть, поскольку он ставил целью «удивиться» моим поведением утром. Ради этого я как бы выпадаю в осадок, и когда мама засыпает, поднимаюсь будто поссать, отпираю дверь и трясу доктора, после чего возвращаюсь в кровать. Мне ещё предстояло по его просьбе произвести побольше, чем обычно, шума в заключительном экстазе, чтобы он имел время хоть немного одеться и войти с лампой. Моя мать все ещё спала. Было около четырех часов утра. Я начал ощупывать её великолепные ягодицы и, скользнув под одеяние, раздвинул её ноги — она равнодушно перевернулась на спину, я взял в губы её очаровательный клитор и скоро моё сосание придаёт ему твёрдость. Возбуждение будит её:

— Ах, я ты такой горячий и буйный! Во сне я видела, что ты меня...

Она сбрасывает с себя одёжку, привлекает меня к себе на грудь, её великолепные конечности сжимают мою поясницу, а обе руки так надавливают на мои ягодицы, будто хотят скорее ввести меня в приют, так что мы легко и плавно скользим в самом что ни на есть восхитительном потоке, а в момент извержения я даю себе волю и чуть ли не реву от восторга. Сама мама слишком уж поглощена собственным наслаждением, чтобы заметить, насколько громок мой рёв. Она лежит, тяжело дыша и пульсируя на моем уколе, едва ли в состоянии ощущать что-либо вокруг себя. Её глаза закрыты, так что свет от лампы, которую несёт входящий доктор, ей не виден. И только когда он останавливается у края кровати и делает удивлённое восклицание, она замечает его присутствие...

Она издаёт крик — хотя не очень громкий — и