Медалист

Людмила Николаевна тоже притихла и я в тишине смог с удовлетворением рассмотреть мокрые, измазанные в сперме, черные волосики между ног у женщины. А из приоткрытого зева влагалища потихоньку вытекала моя сперма. Вскоре Людмила Николаевна подала голос.

— Ну что, получил что хотел? Теперь то выпустишь меня отсюда? Подонок.

Реально, надо было уже понять, из-за чего же директриса застряла. Самой как она не дергалась вылезти ей никак не получалось, значит надо было придумать что то другое. Не одеваясь, болтая обмякшим членом я рассмотрел лабораторный стол со всех сторон. Людмила Николаевна при этом вновь пиздела о своем наболевшем.

— Прикрой меня подонок. Мне холодно. Ты же получил что хотел.

Откровенно говоря меня достали ее угрозы. Проходя мимо ее оттопыренной жопы, я не сильно, но довольно чувствительно въебал ей пендаля. У нее аж ляжки затрясли. Людмила Николаевна ойкнула от неожиданности.

— Да что же ты делаешь?

Издеваться так издеваться. Вот что она мне сделает? А чувство власти над взрослой женщиной мне нравилось все больше и больше.

— Люда! Можно я тебя так буду называть? А не до хрена ли ты выебываешься? Тебе давно не пиздили?, — и я в подтверждении своих слов уебал пендаль по другой ляжке., — Хамишь, грубишь, угрожаешь? Как мне кажется ты не в том положении, а?, — и я, в третий раз уебал ей уже не по жопе, а по волосатому лобку.

Людмиле Николаевне было не столько больно, сколько обидно. Никто и никогда не делал с ней ничего подбного.

— Проси прощенья!

Ломаться она не стала. А смысл? Выбираться то как то надо.

— Паша, прости, прости меня.

Как это было слишком просто.

Присев на корточки, я влез рукой под платье, нащупал чашку лифчика и высвободил одну грудь наружу. Мять нежную упругую плоть было верхом наслаждения. После чего довольно сильно сжал сосок пальцами. Директриса взвизгнула и рукой отпихнула мою руку от себя.

— Больно! Ты что делаешь...

Я ухватившись поудобнее заломил ей руку за спину и вновь уцепился за сиську и сосок.

— Больно, больно... Отпусти... , — она дергалась и пыталась вырваться, но я с удовольствием мял женскую плоть, сильно сжимая ее руке и просто издеваясь над соском. Я где то слышал что это очень болезненное для женщины место, и теперь мне удалось убедиться в этом на собственном примере. Если б стол не глушил ее визги, наверное прибежали бы и с улицы. Я щипал, выкручивал, дергал сосок в разные стороны, оттягивал и наоборот сильно вдавливал его в сиську.

— Как то, Людмила Николаевна вы извинились не от души. Я б даже сказал на отъебись, — женщина даже не дослушав до конца уже залепетала.

— Пашенька, Пашенька, прости меня глупую... Я так больше не буду.

Я в очередной раз сжал сосок. Женщина дернулась от боли. Дрочить училку, так по полной.

— Я так понимаю так не будешь, но будешь же как по другому?

— Нет, нет я никак не буду, только отпусти грудь.

Я только сильнее