Ответный удар

германской расой закончились. Начались продолжительные и многозначительные диалоги с участковым, но это другая история...

А этот супостат в погонах из моего сна истошно орет:

— Diеs ist mеin Grоßkrеuz dеs Еisеrnеn Кrеuzеs!!!

Солдаты же, затворами клацают, автоматы MР-40 на меня наводят и тоже вопить начинают что-то.

Все что ли немцы такие нервные?

Странно, но эти непонятные слова я запомнил на всю жизнь, хотя обладаю стойкой необучаемостью к чужим языкам.

Учительница ПО-АГЛИЦКОМУ мне это всегда заявляла. А я в ответ, стервец, канцелярские кнопки ей под зад клал. Зад, кстати хороший был. Сочный.

Мечтал туда вонзится, но не получилось, хотя до сих пор его вспоминаю и руки по школьной привычке к ширинке тянутся.

Но вернемся к моему сну.

Я ему, — что тебе надо? Не понимаю я по-вашему ни хера, а он злится. Голос повышает и ногой в сапоге топает.

В общем, хлопаю я глазами под громогласный речитатив незнакомый речи, и вдруг этот паскудный немец со всей дури кааак УЭБЕТ своей тростью мне по башке.

Сразу видно, — фашист конченый. Садюга-гауляйтер.

Я аж проснулся среди ночи.

Открываю глаза, щупаю свою репу пальцами, а у меня на лбу здоровенная шишка надувается, словно к нему действительно плотно пристыковалось что-то тяжелое. Может я во сне об землю ударился? Не знаю...

Утром шишка ещё больше раздулась, а креста я нигде не нашел, хоть и тщательнейшим образом обыскал все, как блохоносец-ищейка.

Даже в лагерной помойке рылся, чем вызывал нездоровый интерес и ехидные комментарии своих коллег по лагерю.

И как он мог пропасть, если я его обернул тряпкой и под матрас засунул, на котором я всю ночь спал? Один спал, одноместную палатку закрыл от комаров сеткой и проникнуть ко мне, тем более спижжить сей «вкусный» раритет никто не мог.

Хотя, кто знает этих ловкачей с лопатами и металлоискателями? Морды у некоторых «исследователей захоронений» очень хитрые, как у ГАИшников, что предполагает абсолютную беспощадность и ненависть ко всему чужому.

К тому же тем же утром я видел, как двое из этих... сцепились между собой, как помойные коты всего лишь из-за какой-то найденной ржавой гильзы. Дэбилы!

Но и это не конец необъяснимому. Около моей палатки я увидел странные следы сапог с «шишечками» и отпечатками подков. Остальные «копатели» таскали в лагере лишь берцы и кроссовки. Это потом я узнал, что такие подкованные сапоги носили только немцы...

В общем, не ездил я больше на раскопки. Ну их на хрен, этих потусторонних неадекватов.

Кумпол набили, трофей отобрали и самого чуть не расстреляли. Скоты!!!

Да! Чуть не забыл!

А совершенно охреневшему в атаке фашисту я отомстил уже днем.

Приняв изрядную порцию водки, вторично раскопал его почерневший от лежания во вражеской земле жбан и с размаху приземлил на него наш русский камень.

Нацистский череп оказался некрепок и сразу раскрошился в труху, словно танк «Тигр» от бокового попадания бронебойного снаряда из нашего «Т-34»...