Переселение

и пухлыми похотливыми губами-варениками.

— Где? Где отчет я спрашиваю? — с порога накинулся он на меня. Я растеряно вжимаюсь в закрытую мною за спиной дверь и молча хлопаю ресницами. Начальник подходит ближе, становится вплотную и заглядывает мне в глаза своими круглыми пуговками, рот кривится в наглой ухмылке, а рука тянется ко мне и хватает за грудь. Аааа... больно же!!! Бешенство и отвращение моментально захлестывают разум, я в ответ хватаю его за плечи, сгибаю ногу в колене и со всего размаха засаживаю колено ему прямо в пах, прогибаясь в пояснице, чтобы глубже засандалить по бубенцам. Мужик в полном удивлении и судя по страдальческому лицу предсмертной агонии, складывается пополам и оседает на пол, шепотом выдыхая: «Стерва». В его теперешнем состоянии и выдох целый подвиг. Я смотрю на него сверху вниз с презрением и злостью, сплевываю рядом на ковер и выхожу из кабинета. Глухое раздражение, мучившее меня все утро наконец — то нашло разрядку.

В коридоре на глаза наворачиваются слезы и я бегу к себе в кабинет рыдать над своей только что чуть не утраченной честью. Кое — как успокоившись и собравшись с мыслями все оставшееся время до конца рабочего дня, зависаю в «танчики». Меня никто не трогал и в коридоре, сколько не прислушивался было тихо.

После работы еду по адресу, записанному в еженедельнике. Ну а что? За здоровьем надо следить.

Нахожу эту частную клинику. Сижу в очереди, нервно теребя пальцами ремешок на сумке, жду приглашения в кабинет гинеколога. И дожидаюсь ведь! Пугливо и стыдливо вхожу, будто школьница, меня встречает строгая матрона лет пятидесяти по имени Марьиванна с узкими поджатыми губами, судя по всему коммунистической закалки, тонкая и прямая как водопроводная труба. Непонятно было вообще, каким чудом она оказалась в этом оплоте сытой буржуазии.

— Раздевайтесь и ложитесь — резко приказывает она, показывая взглядом на странную конструкцию, стоящую в противоположном углу кабинета. Я стыдливо снимаю юбочку, нехотя и медленно стаскиваю стринги и шлепаю по полу в сторону этого непонятного сооружения. Ну и как на него? Или в него? Или под него? Залажу на ступеньки, соображаю, что надо усесться попкой, руки кладу на подставки по обе стороны рядом и жду осмотра. Наверное, кровь будут брать, рассуждаю я, а эти подставки чтобы стекала в пробирки. А зачем им столько крови? Да еще из обеих рук? Да еще и сидеть, наклонившись так неудобно, и холодные они к тому же.

В этот момент ко мне поворачивается Марьиванна и замирает, недоуменно глядя на меня во все глаза.

— Это что такое? — рявкает она так, будто я осквернил своей голой задницей святой саркофаг, добытый непосильным трудом Индианой Джонсоном в Храме судьбы.

— А чтооо? — пищу я в ответ внутри весь сжимаясь от ее сверлящего взгляда.

Марьиванна быстрым шагом подходит ко мне, ловко берется за обе ноги, раздвигает и складывает их на подпорки. Я вскрикиваю, валюсь на спину и руками пытаюсь прикрыть