Ебипетский папирус. Часть 4

в виде мужского органа, засунув в сосуд влагалища, законсервировали спермой.

— Возбуждаетесь ли вы от мысли, что за вами наблюдают во время ваших соитий или переодеваний... ? Да-а-а! Все мы бабы дырявые существа!

— Эксгибиционизм. Вот как это называется. Напомните потом мне. Расскажу свою историю, — вмешалась тётка.

Энергии в ту ночь потратили столько, что принялись варить пельмени. Побеседовали.

— Как мы будем дальше жить? — В голосе мужа слышались нотки стыда, отчаяния.

— Мне не охота ничего менять, — после долгого раздумья, когда я пыталась подобрать нужные слова, — любовь между нами только усилилась от сегодняшнего объяснения. Давай не будем ханжами, обещать не выполнимое... Убьём червя сомнений в зародыше... Я абсолютно и твёрдо уверенна, что ты любишь меня, так же, как и ты в обратном. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!

— Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!! — поклялся любимый.

— В каком статусе у тебя Борис? — спросил после молчания Васенька.

— Брошу его, как стану главой профкома, а сейчас я его подчинённая... У меня чисто меркантильная выгода от безвкусных сношений. Отлучка с работы, повышенная премия, — поведала я. Но уже попала в капкан следующего вопроса:

— Кто лучше, я или любовники? — Мне пришлось задуматься, чтобы не обидеть супруга унижением его достоинств.

— Если проводить аналогию с потреблением пищи, то согласись, что хорошая трапеза прекрасна разносолом. В которой, одни блюда острые, другие сладкие. Одни жидкие, вторые поджаренные. Так и вы у меня, как разные блюда одного празднования, ублажаете мой аппетит, не превосходя друг друга.

— Не боялась, что начну ревновать? Выяснять отношения с любовниками?

— Боялась. Ещё как!!! До холодного пота трусила... Перед тем как сесть в тюрьму, папа грозил маме: «Узнаю, что скурвилась, на одну ногу наступлю, за другую возьму и раздеру прямо по щели». Он ещё ребром ладони показал, как будет рубить между маминых ног. Боялась, что ты мне так же сделаешь... Шучу я, шучу... Тревожилась... Но логически рассудив, поняла, что ты не такой человек, не истеричный ханжа, заботящийся о своём благе, притесняя других. Я подчинялась воле провидения, не зная, сколько ещё вытерплю без снятия пробы, неизведанного «блюда». Может быть, если вместо Антона, был бы другой человек, после первой пробы отказалась бы от затеи.

— Меня поражает твоя деликатность — не свалила на меня: «Это ты первый начал»!

— Спасибо за комплемент. О твоих увлечениях я догадывалась. Что-то сдерживало меня от разговоров с тобой. Чуть ревновала, но наслаждалась твоим усилившимся либидо. Понимала, что ментально ты совокупляешься с другой, страстнее насилуешь меня. Прощала тебе всё. Даже надуманную мной связь с моей мамочкой... Да... Да... Мама так страдала без мужчины, слушая наши стоны, что я не удивилась бы, если она совратила тебя, ведь она была ещё в самом соку... А ещё я мыслила так — детей родила, быт потихоньку устраивается. Надо и о себе подумать. Различные женские кружки меня не устраивают. Ты знаешь, что не терплю бабский трёп. Хотелось бы в альпийский поход какой-то, или сплав