Должностные обязанности

того было.

Подъехав к повороту, я свернул на проселок. Машина поскакала по ухабам.

— Ой, что ж ты делаешь! — закричала она, судорожно сжимая ноги. Очевидно, езда по ухабам не прошла даром для ее переполненного мочевого пузыря.

Проехав несколько метров, я остановил машину. Распахнув дверь, она выскочила из машины и, сжав ноги, понеслась большими прыжками, как кенгуру, в сторону кустов. На сидении осталось довольно большое влажное пятно. Я смотрел на него, как завороженный. Подумать только — эта надменная женщина так по-простецки обмочила сиденье в моей машины!

Но дальше мне предстояло увидеть нечто значительно более интересное. Сделав пару прыжков, она вдруг замерла как вкопанная. Обеспокоенный ее поведением, я вышел из машины и направился к ней. А вдруг ей нужна помощь?

Она стояла с напряженным лицом. Я подошел поближе и сказал...

— Ты же вроде писать хотела?

— Ну, вот я и писаю.

— Как?

— А вот так, — и она показала глазами под ноги.

На земле между ее расставленных ног уже образовалась небольшая лужица. Она стояла, слегка приподняв подол своего и так короткого платья, и блаженно писала на землю. Картинка, скажу я вам, была шокирующе-возбуждающей.

— А как же трусы? — все еще недоумевал я. Я не видел спущенных трусов.

— А что — трусы? — усмехнулась она. — Они тут, на месте.

— Ты что, не сняла их?

— Не успела. Да и то сказать — они уже были мокрые.

Вот это да! Прямо передо мной стояла эта обалденная женщина и, расставив ноги и изящно приподняв подол, как ни в чем не бывало писала в свои трусики. И улыбалась при этом!

Словно угадав мои мысли, она сказала...

— Представляешь, стыд какой! Взрослая тетенька описалась. Обоссалась с ног до головы. Вот позор!

И тут я едва не кончил. Чтобы такая женщина, такая леди бросала такие слова, называла вещи своими именами!

А ей, похоже, море было уже по колено. Продолжая, как ни в чем не бывало, писать через трусики и улыбаться, она спросила...

— Ты, небось, и не видел никогда, как баба ссыт? Хочешь посмотреть?

И, не дожидаясь ответа, она задрала подол до самого пупа. Я, как в бреду, увидел одно... ее сильно промокшие между ног трусики сливочного цвета, из которых тонкой струйкой сочилась ее моча. Мой бедный взмокший член молил о пощаде. Это было слишком.

Оторвавшись от этого зрелища, я глянул ей в глаза. В них плясали чертики. И я решился. Подойдя еще ближе, я положил руку на ее намокшие трусики. Она расставила ноги пошире, весьма довольная моими действиями. Моя рука охватила ее промежность. Она писала прямо мне в ладонь, и моча стекала у меня между пальцев. Ощущение было потрясающее.

— Какие сладкие, мокрые, обоссанные трусики! — прошептал я, теряя контроль над собой.

К моему удивлению, она не возмутилась, а, наоборот, схватила мою ладонь и сильней прижала к своей сочащейся киске. Я стал гладить ее через мокрую ткань трусов, а она все продолжала и продолжала писать. В голове у меня был туман.

Закончив, наконец,