Ники описалась в офисе (часть 2)

даже среди кустов деревьев. «Если б он знал, что я буду бояться пользоваться чужими туалетами». «С одной стороны здорово всё-таки получилось», главное скорее отсюда, скорее!.

Теперь она не знала, как предстать перед коллегами о объяснить ситуацию. «Пи-пи это такое деликатное дело», — и кто придумал такое наказание для женщин. И это была абсолютная правда, потому что мужчинам это делать намного удобнее и безопаснее. Она обтёрла насколько можно свою юбку клочками бумаги, напихала бумаги в трусы, чтоб не было холодно, вышла из кабинки, попыталась и перешагнула через наделанную собой ранее лужу, и мерным шагом пошла по коридору. Перед неё всё плыло как в тумане. Как она играла в детстве в песочке, как вязала венки и ленточки, вспоминала минуты подглядывания за мальчиками.

Ещё в детстве она каталась не но доске, а коньках и на роликах, которые так сложно было разуть, и приходилось терпеть до последнего. Она не помнила, как это было в детском саду, но в школе было совсем по-другому. Но уже в возрасте восьми лет, вспомнила она, она была сильна в своих способностях и, несмотря на боль, от которой она страдала каждый раз, она с твёрдой уверенностью могла дотерпеть. Затем, когда она каталась на роликах со своим другом, тот не разуваясь заезжал куда-то в кусты, а она ждала его на асфальте. Она бы много чего могла вспомнить...

Не было никакой надежды, что её выходку проигнорируют и скоро о ней забудут. Когда Ники вернулась по коридору в офис, забрать сумочку с кошельком и мобильным, среди коллег на этот раз воцарилась полная тишина. Она тоже игнорировала их.

— Мне надо пойти домой, плохо себя чувствую, — объявила она коллегам стараясь произнести это как ни в чём не бывало обычным ровным голосом, и прошмыгнув как можно тише к двери. Она не нашла смелости обернуться и сказать до-свиданья, хотя её грызла эта мысль. И также она ощущала на себе дюжину взглядов, направленных на мокрый зад её юбки.

Это был всего лишь её первый месяц работы, и тут такой позор. В автобусе на обратном пути кроме неё почти никого не было, но она ехала стоя. Возвратясь домой и сидя на стуле упёршись локтями об стол, Ники с трудом могла поверить, что всё так нелепо и закономерно закончилось. И она думала не о том факте, что смогла протерпеть так долго, а размышляла над тем, как же так она пошла своему мочевому пузырю на уступку. С ней ни разу ещё не было такого, чтобы она описалась. — И что я скажу подругам Джоанны и прочим? Это позор, я не смогу больше показаться им на глаза!

Если я скрывала свои туалетные дела от лучших подруг с восьми лет, то сейчас я тем более взрослая. Ники разрешала сейчас две вещи большой важности, прокручивая их в своём мозгу. Первое, она никогда больше не покажется на глаза людям из своего офиса.