Ведьма. История мести

видела его глаза, когда он касался раскалённым лезвием моего языка. В них не было ничего человеческого. Никто не вступился за меня, также как тогда, когда жгли Всевидящую Мэри. Я потеряла сознание от боли, а очнулась в грязи, выброшенная на обочину тракта. Люди жестоки, но я благодарна хотя бы за то, что они оставили меня в живых».

Мужчина снова пролистал дневник, на этот раз к самому концу.

«Запись 185-я. Это ужасно — осознавать, что все твои попытки тщетны. Я видела их слёзы, ощущала их боль от потери детей, но не могла ничем помочь. Во всём этом лишь моя вина. Только я имела власть, чтобы спасти несчастных ребятишек, но, видимо, приложила недостаточно усилий. Я знаю, что теперь их взгляды направлены к лесу. Они полны злости и жаждут моей крови. Не знаю, как им удалось понять, что я скрываюсь здесь, но эти люди имеют полное право ненавидеть меня. Я остаюсь здесь, ждать своей участи. Мне некуда идти. Охотники в чёрных плащах рыщут по дорогам и ищут меня. Когда я попадусь им — они отправят меня на костёр. Мне неведомо, что за участь меня ждёт. Я вверяю себя судьбе. Слишком много зла в этом чудовищном и жестоком мире... И я слаба перед ним».

Уилл уронил дневник на землю и схватился за волосы.

«Что же я наделал?!»

Он поглядел туда, где связанная по рукам и ногам спала ведьма, но обнаружил, что девушка уже проснулась и теперь сидела на земле, вперив печальный взгляд своих глаз-изумрудов прямо в него.

Уилл поднялся на ноги и шагнул к ней.

Что он скажет ей теперь после всего, что сделал с этой бедняжкой? Она пыталась спасти его сына и других детей в деревне, а он отплатил ей болью и насилием. Не она превратила Уилла в чудовище. Чудовищем он был с самого начала.

Приблизившись, Уилл упал перед рыжеволосой пленницей на колени. Язык заплетался, в глазах засверкали слёзы. Она же глядела на него, как и прежде спокойно и молчаливо.

— Прости меня, — выдавил он, взяв в свои мозолистые ладони её хрупкую бледную кисть. — Прости, если сможешь.

Та, которую звали Софией Грин улыбнулась ему улыбкой светлой и тёплой. За что она так добра к нему? После всего, что он с ней сделал...

— Почему ты не сказала мне? — непонимающе спросил он.

Девушка открыла рот и показала ему свой язык — изувеченный и укороченный.

— Но ведь ты могла указать мне туда, где лежит твой дневник. Я бы прочёл и всё понял. Я бы остановился!

Она лишь печально покачала головой.

Девчонка была права. Всё это было бесполезно. Он явился сюда полный решимости и жажды мести. Её попытки донести до него хоть что-то были бы тщетны. София принесла себя в жертву, позволила ему надругаться над своим телом и мучать её, дабы унять его собственную боль. Осознание этого ранило больнее ножа.

Уилл развязал путы на её руках и ногах и прижал дрожащее тело к себе.

— Я