Вкус слезы

во влагалище. — А в жопу еб... ся не хочешь?

Он толкнул проститутку лицом в вонючий диван под хохот и визги, а затем навалился сверху, в очередной раз спуская штаны. Униженный всегда стремится унизить другого, еще более слабого, чем он сам.

— Пожалуйста, только не это, — брызгая слезами, взмолилась девушка и попыталась вырваться.

— Это! — с хохотом отозвался, как эхо, «первый», и зло добавил. — А будешь рыпаться — затрахаю до смерти.

Сердце проститутки будто упало в глубокий бездонный колодец. Из которого никогда не вылезти.

— У меня двое маленьких деток, пожалуйста, отпустите! — И с ее глаз хлынули уже другие, материнские слезы. Но всем на них было наплевать, как и на измученную насильным сексом девичью плоть.

— Раздвигай жопу, шалава! — орал «первый», от звериного возбуждения уже потерявший над собой контроль. Он крепко сжал женские ягодицы и уже вовсю пытался пихнуть туда свой конец. Девушка вскочила с дивана, но грубый удар кулаком свалил ее обратно. Она закричала из последних сил, как сбитая выстрелом птица, взывая мир вокруг помочь ее беде. Тогда «первый» накрыл ее лицо подушкой и налег своим весом, заглушая крик...

... — Ну и че теперь с ней делать? — устало, с раздражением, спросил «бородатый», самый трезвый из компахи, пощупав руку бездыханной проститутки. «Первый» и остальные бормотали варианты и растерянно взирали на голое тело, которое покидала улетающая и завершившая свои муки женская душа.

... А два дня спустя в небольшой квартире мерзли в кроватке, прижавшись друг к дружке, маленькие девочка и мальчик — двух и трех лет. Их мама, в одиночку растившая деток, не вернулась домой, потерявшись в мире мужской жестокости, и дети погибали от голода и зимы. Обогреватель, включенный ушедшей хозяйкой, устал и сгорел, оставив неотапливаемой квартиру. Мальчик был старше, и еще вчера сумел стащить с плиты остатки макарон, которыми он накормил себя и сестру. Но есть больше стало нечего, а на их плач возле двери никто не приходил. Выбраться из дому они не могли. Обессиленные, дети улеглись в свою кроватку, и маленькая девчушка прижалась к брату, чтобы ждать маму, пока в юном тельце еще теплилась жизнь. Малыш прислонил свою голову к личику сестры и ощутил, как по нему скатывается горячая детская слеза. Теплая влага коснулась его пересохших от жажды губ.

— Не плачь, — вымолвил он тихо слова, которые часто слышал от матери. Сестричка шмыгнула носиком и уснула, обнятая братом, а он не спал, словно ждал, что вот-вот решится их судьба.

— Давай дверь! — раздался крик где-то близко, крик взрослый и решительный. Стук выбитой двери, и работники социальной службы буквально вбежали в квартиру.

— Живы, — облегченно подтвердил «старший», осмотревший спасенных детей. — И где только ваша мамка шляется? Ну ее нахрен, такую мамку. Теперь о вас Родина позаботится, — уже весело объявил он, уступая место своим женщинам-коллегам, быстро приготовившим для деток горячее питье. Но даже сейчас мальчик не выпускал из объятий мирно спящую сестру...

* * * *

—