но она иначе истолковала мой вздох. Сначала помолчала, отодвинув лицо и вглядываясь в моё, а затем, с сомнением в голосе вдруг спросила:
— Тебе что, приятно знать, что твой отец меня разглядывает?
В ответ я смог только промолчать. Как ей объяснить, что не нравится, но, помимо воли, такое сильно возбуждает, переплавляя ревность в нестерпимое желание обладать ею! Не дождавшись моего ответа, супруга констатировала:
— Извращенец! Во, попала в семейку! Отец хочет трахнуть сноху, а мужа это только сильнее возбуждает!
— Знаешь, меня это самого раздражает. Может хоть трусы подденешь завтра?
— Обязательно, можешь не сомневаться!
Она снова помолчала, найдя меня в ладошку под простынёй.
— Так и знала! Ты сам хочешь этого!
— Чего этого?
— Чтобы я с ним...
— С ума сошла! Не молоти языком!
— А чего же он тогда у тебя так налился, едва я заговорила про это?
— У тебя мозги просто съехали не пойми куда! Самой, небось, охота под свёкра залезть, вот и придумываешь себе всякие оправдания, мол, муж сам этого хотел!
Жена осеклась, помолчала и тихо произнесла:
— Я просто, очень-очень хочу! Вот и лезет в голову всякое!
Она ловко перевернула меня на себя и направленная ловкой ручкой, моя плоть скользнула в мокрую дыру, пышущую жаром, словно только что она уже испытала сексуальные утехи и оттого стала столь просторной. Я долго трудился, но отсутствие в обоих душевного трепета не давало того чудесного ощущения наслаждения. Мы были как чужие, соединившиеся лишь для того, чтобы помочь друг другу получить утоление сексуального голода, и кое-как притушив пожар, отвернулись друг от друга, сохраняя в себе тлеющие угли моральной неудовлетворённости соититем.
Наступила суббота. Протопили баню. Глаза жены говорили скорее о её испуге и неуверенности в том, на что видимо подумывала решиться. Ожидая того, что я продолжу наш ночной разговор, она часто смотрела на меня выжидающе, но я уже всё сказал, а разговор про то, что она может сделать это с моим отцом в реальности, если сочтёт, что мне этого хочется — не верилось. Непонятность ситуации меня даже злила, вызывая ревностные чувства. Если она собирается сделать то, чего сама страшится и стыдится, то — зачем?! Неужели так скрутило её желание «перекусить не дома»! Ведь вот он я — рядом! Не станет мой отец ей предлагать это и уговаривать — не такой он человек! Тогда — что её так мучит? Отец был невозмутим, но находился в едва заметном волнении. Похоже, что он сам тоже, не уверен в правильности предполагаемого поступка моей жены. Только я был спокоен. Не думал я о возможности их шалости, как об измене. Не знаю, почему, но если бы сейчас жена высказала мне, что переспала с моим отцом — я бы не истерил. Моё отношение к отцу таково, что если бы он открыто попросил меня уступить ему на ночь свою жену — я бы сделал это. Ревность была бы, но совсем другая, чем по отношению к постороннему. Но я знал,