Московский Нуар

и спускается вниз.

— Мариш, давай, а то я кончу...

Она поднимает голову и смотрит на меня своими распахнутыми васильковыми глазами. Кивает.

Я нависаю над ней. Член сам находит дорогу, пока сосала, она завелась не на шутку. Натекло. Мой орган скользит внутрь. Тихий стон. Жена зажимает рот тыльной стороной ладони. Мы стараемся не шуметь, не хотим разбудить дочь, ночью звуки разносятся далеко.

Я двигаюсь медленно, неторопливо. Ее бедра охватывают мои, ноги сплетаются за спиной. Груди колышаться в такт моим движениям. Мы сливаемся воедино. Мы вместе. Мы единое целое.

Я двигаюсь все быстрее, она подается мне навстречу, бедра ходят из стороны в сторону. Я еле сдерживаюсь, чувствую она уже на подходе. И вот ее рука затыкает себе рот уголком подушки, она всегда так делает, подушки приходится менять регулярно. Ее влагалище сжимается, приглушенный стон глушит подушка, а острые коготки впиваются мне в спину.

Я перестаю сдерживать себя, и со всей силы врываюсь как можно глубже.

Мы лежим на постели. Она укралась одеялом, на нем стоит пепельница. В ее руках дымится тонкая сигарета. Я тоже курю. Форточка приоткрыта и ночная прохлада проникает внутрь.

— Хорошо то как. — Шепчет она.

Я смотрю на окно. Там ночь и идет дождь. И капли дождя медленно стекают по стеклу.

Это был наш последний раз. На следующий день мир перевернулся. Я до сих пор люблю ее, люблю и ненавижу. Не могу забыть и простить тоже не могу. Мы не вместе и не врозь. Наши пути постоянно пересекаются. Она не отпускает меня, она всегда, где то рядом.

Капли дождя стекают по стеклу, за окном ночь и дождь, капли на стекле и на щеке, это просто дождь.

Дверь в прошлое, так и не закрылась. Жизнь в коридоре.

Я прижимаюсь щекой к холодному стеклу.

Три года...