Diabolus in Musica

музыкой дьявола...

Сейчас её переживания звучали именно так. Это было зло, не дающее ей покоя; зло, проникающее всюду, словно звук; зло, которое ищет её и находит. Diаbоlus in musiса...

Он напевал свою мелодию только в такие моменты. Видимо сам он этого не осознавал. Но Юля это уже давно заметила.

Спустя полминуты напряжённого молчания, сопровождавшегося лишь шарканьем и шумом воды, ширма дрогнула и приоткрылась. Та же рука понесла баночку обратно. Сходу поставить крем на прежнее место не получалось, поэтому рука отодвинула ширму сильнее. Вслед за рукой появилась и голова — небритое мужское лицо и горящие глаза. Юля со страхом смотрела в них, не в силах оторваться, будто глядела в бездну. Они тоже мельком скользнули по ней.

— Юля, ты что ж, не моешься, стоишь? — он поставил баночку рядом с шампунем. — Мылиться всё так же не научилась, неумёха? — смешок. Теперь мужчина развернул голову и посмотрел прямо на неё.

— Иди-ка сюда! Иди, иди, чего встала?

Девушка обречённо шагнула вперёд. Он рывком схватил её за руку и притянул ближе.

— Восемнадцать лет, а папе тебя до сих пор мыть приходится — голос отчима звучал весело — А ну... давай... повернись-ка!

Юля развернулась к нему спиной. Мужчина взял мыло с раковины, промочил его под струёй душа, и стал дрожащей ладонью гладить девушку, размазывая скользкую пену между тощих лопаток и по пояснице. Другой рукой он, словно тисками, сжимал её локоть. Из широко распахнутых глаз по бледным щекам девушки покатились слёзы, а пальцы впились в рукоятку душа и ещё крепче прижали его к животу.

— Спинку ты никогда не могла нормально намылить, Юленька... — вот так. — Опусти душ на пол. Пускай я сказал! Сейчас помоем тебя нормально...

Когда она сделала так, как он велел, отчим продолжил её мылить, напевая свою сатанинскую мелодию, а вода почти бесшумно струилась по дну ванны. Он размашисто скользил ладонью по её плечам, по спине и бокам, стараясь с каждым разом, в конце движения, посильнее ущипнуть скользкое девичье тело.

Это продолжалось недолго, вскоре он крепко приобнял и прижал девушку мыльной спиной к своей футболке. Затем обогнул рукой талию и также бодро стал мылить плоский живот, раз за разом впиваясь в него стальными пальцами. Иногда он поднимал руку слишком высоко и небрежно задевал грудь.

— Юлька, как же ты так нормально помыться-то сама не можешь? — он заговорил громче и веселее. — Вот мама если узнает, смеху будет... Но мы ей не скажем. Не волнуйся, Юля... не скажем.

Юля его не слушала, она молчала и старалась не шевелиться. А он и не ждал от неё ответа.

Чем громче и увереннее он говорил, тем нахальнее и свободнее его руки гуляли по телу. Прелюдия с животом быстро закончилась и теперь уже без фальши и ухищрений он переместил руку на груди. Обе они с лёгкостью помещались в грубую мужскую ладонь, но ухватить крохотную грудь в мыльной пене было непросто — раз за разом она выпрыгивала, спасаясь от