Прогулка

работали резво, сноровисто. Не успел я вздохнуть и раза, как нас с Леной уже волокли за забор долгостроя. Меня буквально тащили под руки Костя и тот, Второй, а ещё один гад, я его мысленно определил Сутулым, подталкивал в спину семенящую на каблуках Лену, попутно цыкнув:

— Молчи, сука, ни звука, мне, блядь!

Нас завели в глухой закуток, ограниченный стенкой вагончика-бытовки, забором и штабелем бетонных плит. В закутке было на удивление чисто, не загажено и даже не воняло туалетом. На земле лежали несколько драных подушек от какого-то старого и явно шикарного дивана. Ещё один кусочек паззла в голове с тихим щелчком встал на место. Нас отволокли не за гаражи, именно сюда. Лена, всё так же умилительно ойкнув, упала на землю. В расширенных от страха глазах слезы, на щеках лихорадочный румянец, юбка задралась с хирургической точностью, чтобы её край показал буквально полмиллиметра красного кружева.

— Ну чё, Паша, какой-то невежливый ты совсем, в гости к нам на раён зашёл и делиться ничем не хочешь! — Костя саркастично ухмыльнулся и Второй с Сутулым предано осклабились. Прямо близнецы братья. Такие же олимпийки, такие же отвратные, паскудные хари, такой же жадный блеск в глазах.

— Простите, парни, п-простите, пожалуйста, я п-поделюсь, конечно, поделюсь... — я начал заикаться, дыхание ещё толком не восстановилось, а в кровь выбрасывались просто лошадиные дозы норадреналина.

— Хули, блядь, конечно, блядь, фраер ебаный, ты поделишься! — цепкие руки уже обшаривали рюкзак и карманы куртки. Телефон, бумажник, сигареты, зажигалка, ключи немедленно перекочевали к Косте. И тут возник затык.

— Бабки? Лаве, филки где, блядь? — Костя раздраженно тряс парой сотенных бумажек. Второй и Сутулый не отрываясь пялились на Лену. Которая, естественно, тщетно тянула вниз подол юбки, глядя строго в землю.

— На карте, всё, на карте...

— На какой, блядь, карте, уёба?

— На банковской, там тыщ семьдесят где-то...

— Ебать ты буратина, оказывается, ну че пацаны, будем делать с ними? — вопрос, адресованный подельникам, естественно уже имел готовый ответ.

— А хули думать-то, пускай чертила метнется кабанчиком до банкомата, снимет лаванду, а мы пока с тёлочкой его пообщаемся! — Сутулый смерил меня презрительным взглядом и снова уставился на Лену.

— Смотри, Паша, всё по чесноку, без хуйни, — Костя схватил меня за подбородок и вперился немигающим взглядом мне в глаза.

— Ты приносишь бабло, 70 тыщ, как договаривались, пацанам на грев и вместе со своей подругой вы съебываете в закат целые и невредимые. Тут до «Акации», где банкоматы, 30 минут ходу взад-назад. Потеряешься, задержишься, или ещё какую движуху тухлую замутишь, подруге твоей не жить, это я отвечаю, на лоскуты, внатуре порежу суку!

— Я... Я понял, я всё понял, всё сделаю. — первое напряжение уже спадало, и я даже мог бы накосячить, но Костя мне изрядно помог, снова поддав газку. Щелкнуло выкидное лезвие и под кадык мне уперлась холодная сталь.

— Не вздумай, блядь, пусть тебе, блядь, даже не мерещится меня наебать, понял? — я