Порочная любовь матери. Окончание

натоплю.

Андрей накрыл правой ладонью пизду, а левой мял Натальины титьки — У нас мало дров для баньки. Я схожу нарублю

— Так ты не пойдёшь за натурой, к Алле? — грудь Натальи покрылась красными пятнами

— Есть натура получше! — продолжал щупать мать, Андрей

В бане Наташка расслабилась и улёгшись на полок попросила — Помой меня

Андрей натирал мочалку мылом, потом тёр мать. Потом ополаскивал её. Она переворачивалась на живот, и он тёр ей спину и ополаскивал.

— Поддай парку и веничком похлещи меня

Он плескал на камни воду и охаживал мать веником

— Всё! Хватит! Больше не могу. Помоги мне

Он поддержал мать, и они вышли на улицу и Наталья села на лавочку

— Ты иди, сам мойся и парься. Я посижу

Намывшись и напарившись, Андрей вышел из бани.

Натальи не было

Он прошёл в дом.

Наталья лежала на кровати, голая и ждала его

— Я отдохнула. Иди ко мне

Она раздвинула ноги

— Наташ, я хочу сзади!

Наталья встала раком

— Нет! Ты ляг!

Наталья легла на живот

Андрей сел на неё и раздвинул ягодицы. Припав, целовал ягодицы и лизал ложбинку, и когда член заторчал, звеня от напряжения, он, раздвигая пальцами губы, направил головку и запихал во влагалище.

— Андрей, ты сам! Я не буду помогать

Наталья лежала расслабленная и податливая, и он всё ёб и ёб её, и когда ноги задрожали от напряжения... излился, дёрнувшись и замычав от наслаждения.

Он упал рядом с матерью, и они заснули

Чай пили уже в сумерках и снова легли.

И опять, Наталья, лежала, расслабленная и податливая, а он, лёжа на ней, мял груди, целовал соски и долго-долго ёб мать, пока не кончил.

Часть десятая. А девочку назвали...

Они уехали через неделю, договорившись с Аллой и Таней, что будут приходить и протапливать печку.

Дров, они, заготовили, за неделю, на всю зиму. Каждый день ходили в тайгу, и таскали валежины. Пилили, кололи и складывали в поленницу.

Наварили варенья из малины. С собой взяли немного, а остальное оставили, решив приехать на зимние каникулы.

Алла и Таня проводили их, и даже платочки к глазам прикладывали.

И когда автобус тронулся, всё махали и махали ему вслед.

В городе им показалось душно, скучно и тоскливо.

Целую неделю вспоминали деревню, и садясь пить чай, с малиновым вареньем, подолгу вдыхали аромат тайги.

Спал Андрей в своей комнате, но с Наташкой, жил, как с женщиной.

Наташка, во второй половине августа, вышла на работу.

Начался учебный год и Андрей, слушая одноклассников, их рассказы о пионерском лагере, о подглядывании за пионервожатыми, улыбался и молчал.

Друзья спрашивали — А ты где был?

— В урмане! — отвечал Андрей

— А это где? — удивлялись мальчишки

— В глухой тайге. На пятьдесят вёрст вокруг, ни одного поселения.

— Ты один ездил? — удивлялись друзья — А что ты там делал?

— Дрова на зиму заготавливал, малину собирал, провиантом запасался. Нет, не один. Мы с мамой ездили.

— А для кого дрова то? Там кто-то у вас живёт?

— В урмане, да. Не в нашем доме. Дрова для Аллы и Тани. Чтобы протапливали печку изредка. Мы собираемся снова