пошёл в атаку.
Гриша в суматохе наступил на аккуратно сложенную в стопку Оксюшину одежду. А сама девушка, подглядывающая в щелочку двери за начинающейся дракой, не на шутку перепугалась. Пару мгновений она находилась в ступоре, не в силах что-либо совершить для прекращения разгоревшегося конфликта. Всегда сопутствующий ей румянец сошёл с лица, уступив место мертвецкой бледности. В голове девушки промелькнула мысль: «Бежать, любой ценой». Что ни говори, а свою жизнь человек стремится сохранить в первую очередь. Второй удар топором Федьки чуть было не вонзился в тело обороняющегося Гриши, спасла вовремя подставленная кочерга. Затрещала перерубленная деревяшка, не вытерпев вонзившегося в неё блестящего металла. В руках у Гриши остался лишь обрубленный черенок, а это считай, что остался безоружным.
Наконец, Октябрина начала приходить в себя. Истошный непрекращающийся визг разорвал зловещую тишину майской ночи. «Порубит, сначала Гришку, потом меня. Пора действовать, иначе кровопролития не избежать», — мысли сменяли одна другую. Как выбраться из западни? Девушка дрожащими руками нащупала стоящую рядом кадку с водой, на которую она наткнулась по пути к выходу из парилки. Для неё — это единственно возможный вариант спасения. А Федя уже замахнулся для решающего удара, в его обезумевших глазах не было ни капли жалости, только злоба, душевная боль и желание отомстить. В этот момент из распахнувшейся двери парной под непрекращающийся женский визг на него выплеснулась целая кадка пахнущей вениками холодной воды. Федя застыл в оцепенении, так и не ударив топором ненавистного соперника.
— Остынь, Рамэо! — надрывно закричал столь любимый им женский голос. Но в нём слышались новые, иные нотки, не позволяющие юноше любить эти звуки, как прежде. Феде всё было понятно без слов. Одного беглого взгляда достаточно. Она бляданула, она обманула его надежды. Ну как так можно было поступить? Октябрина на всю жизнь врезалась в его память именно такой: обнажённая полная фигура, прикрывающаяся пустой кадкой развалившиеся в разные стороны титьки, незнакомый ему ранее взгляд: бесстыдный и порочный, растрёпанные длинные волосы и голос, такой далёкий и уже не родной. Девушка в следующее мгновение выпорхнула из баньки мимо своего бывшего возлюбленного, не выпуская из рук деревянную кадку словно щит.
— Да пошли вы все... — пробормотал Федя. Топор выпал из его рук, и он, развернувшись, пошёл прочь. Он не хотел, чтобы кто-либо видел слёзы, стекающие по его обросшим щетиной щекам. Федя, всхлипывая, плакал навзрыд, не понимая, как и почему эта ситуация случилась именно с ним. Парень вытер слёзы рукавом своей намокшей перепачканной рубахи, прилипшей к телу от неприветливого северного ветра. Но Федя не чувствовал холода, и вообще он ничего не чувствовал. Всё, пришёл конец его мечтам о светлой и чистой любви...