Француженка

она даже мстительно желала, чтобы произошло что-то страшное, непростительное с ней или с машиной, чтоб Павел потом кусал локти и сокрушался).

В машине Марселя было тепло, негромко играл французский шансон, и уютно поскрипывали кожаные сидения. Мари устроилась рядом с Жанной на заднем сиденье, так и держа ее под руку и прижимаясь всем телом — не то желая ее согреть, не то желая самой согреться. Под монотонное урчание двигателя и негромкую музыку девушки задремали, склонив головы друг к другу.

3.

Разбудил обеих попискивающий звуковой сигнал, издаваемый когда машина паркуется задним ходом.

— Приехали! — Марсель обернулся и посмотрел на приходящих в себя после сна девушек. — Вашу машину уже погрузили на эвакуатор и везут в сервис. Все в порядке, тут адрес сервиса, — мужчина протянул Жанне визитку.

— Пойдем? — Мари открыла дверь и позвала Жанну.

Разгоряченное в машине лицо приятно остудил морозный ветер. Снег почти стих, и сыпал теперь редкой мелкой крупой.

— Может, я домой? Я такси вызову!

— Даже и не думай! Я сама тебя посажу в такси, зайдём ко мне, всего-то на пол часика. И шарф твой мне вернуть нужно, Мари выразительно показала на голенище сломанного сапога, обмотанное Жанниным платком.

— Да, точно! — как на автомате ответила Жанна и неуверенно поплелась вслед за юркой француженкой, которая уже отпирала дверь в подъезд.

Потом они нескончаемо долго ехали в лифте на верхний этаж, во вмонтированном зеркале на Жанну глядело ее отражение: измученное, усталое, угрюмое.

— Нам с тобой не помешает выпить, после таких-то приключений! — Мари улыбнулась Жанне в отражении, словно читая ее мысли.

— Да уж! — только и ответила Жанна, выудив из сумочки мобильный и глянув на экран. Было 21:06, муж так и не перезвонил. Она небрежно бросила телефон на дно сумки когда створки лифта с грохотом разошлись, выпуская девушек на тусклую площадку этажа, пропахшую сигаретным дымом.

— Проходи, не пугайся, бардак у меня, вернее непрекращающийся творческий беспорядок. — Мари отперла массивную железную дверь и та отворилась, издавая жуткий скрип.

В квартире-студии действительно царил хаос, который Жанна увидела, едва щелкнул выключатель и под потолком зажглись три из пяти лампочек люстры.

Левый угол занимал огромный угловой диван обитый кожей бежевого цвета, на котором контрастировало неубранное после сна черное атласное белье. Тут же стоял, раскрыв створки, шкаф-купе, из которого буквально вываливались, словно паруса тонущего корвета разные платья или какие-то другие женские наряды. В противоположном углу у панорамного окна стоял большой мольберт с набросками обнаженной мужской фигуры. Рядом стоял столик на колесиках с выдавленными тюбиками красок, небрежно торчащими из стаканов кистями, палитрами, скомканными тряпками, перепачканными разноцветными пятнами. Всё свободное пространство стен было увешано картинами разных калибров: морская тематика, натюрморты, но по большей степени обнаженная натура. Несколько картин или набросков стояли штабелями прислоненные к стене. Дальний от входа угол занимала небольшая кухня с обеденным уголком, который собственно и разделял обеденную зону от жилой.

Пока Жанна рассматривала место обитания ее новой знакомой, Мари сняла верхнюю одежду,