Любовь улетела...

Приступаю к довольно печальной лично для меня странице моей жизни. Сейчас, вспоминая прошедшее, я поражаюсь, как я мог быть настолько слеп, чтобы ошибиться? Сердечная боль переполняет меня, когда я обо всём этом вспоминаю: Но буду последователен

Учился я тогда в классе десятом, с гимназическим уклоном. Кто не знает, что это такое, поясню: это класс, где усиленно изучаются иностранные языки, литература и русский язык. Была ещё такая вещь: второй иностранный язык. Тот, кто учил английский, дополнительно учил ещё и немецкий, а тот, кто учил немецкий — французский. Так вот. Был у нас учитель немецкого. По манерам, повадкам — чистый педрила. Голосок, походон: (Да что я вам буду рассказывать, вы что, педрил не видели?). Но однако была у него жена — училка французского (вот семейка, правда?). Были они людьми молодыми и детей у них не было.

И была у нас в классе чудесная, как я поначалу подумал, девушка. Её звали Ира. Ах, Ира, Ира: Когда я вспоминаю тебя, меня душат слёзы, а в горле образуется комок и сердце начинает болеть, учащённо биться. Она казалась мне лучше всех девушек на планете. Чудесная фигура, приятный голос, добрые синие глаза, правильные черты лица. Не подумайте, что я хотел с ней тогда переспать — наоборот, мне хотелось ласкать её, оберегать от холодного ветра и палящего солнца, заботиться, как о ребёнке. Я хотел делить с ней пищу, кров и много чего ещё: Но никогда, слышите, никогда я не хотел заниматься с ней сексом! Она была для меня как святая. Она была так похожа на мою маму: Но, видимо, судьба открыла мне её истинное лицо.

Она пришла к нам в класс, когда мы уже все изучали второй язык. Учиться с нами она не могла — ни алфавита не знала, ни правил произношения, а в её школе этому не учили. Вот и сделало наше руководство (завуч, классный руководитель) так, чтобы она занималась немецким отдельно во вторую смену, с тем же учителем-педрилой, что и у нас. Надо отдать ему должное, немецкий знал он замечательно и, бывало, помогал нашим пацанам с переводом текстов песен германоязычных рок-групп. Мы тогда все были помешаны на Rammstein и им подобным.

Именно из-за Rammstein я стал проявлять к немецкому языку интерес. Я купил словари, стал изучать семантику языка, особенности современной разговорной немецкой речи и многое другое. Вскоре я достиг в немецком языке определённых высот и был лучшим учеником в классе по этому вопросу. Я часто давал списывать одноклассникам домашнюю работу, писал классные сочинения и всегда подсказывал на уроках. Наш педик (его звали, между прочим, Дмитрий Владимирович) не мог нарадоваться на меня и всегда ставил меня в пример остальным.

Так вот, однажды, на перемене, Дмитрий Владимирович подошёл ко мне и сказал: «Сергей, ты мне не поможешь». Я ему: «А что случилось, майн фюрер (это мы так иногда над ним прикалывались)?». Он: «Да вот, ты парень способный, не