Профессиональный риск. Документальная повесть

девичьего тела, крики боли, мольбы о прощении и пощаде, вспухающие рубцы на теле, красный исполосованный тонкими кровоточащими черточками зад: От возможности всецело распоряжаться телом девочки, сечь его розгами, захватывало дух. Я был в душе безгранично благодарен матери Лены за то, что она подарила мне такое фантастическое наслаждение. Я не стал злоупотреблять ее доверием и отсчитал Лене шестьдесят розог — ровно столько, сколько до революции обычно давали нерадивым гимназистам и гимназисткам если за ними не водилось особенно злостных грешков. Но розги дал отличные, с оттяжечкой, так что после наказания Ленка отлеживалась несколько минут, прежде чем сумела встать и, по заведенному в семье обычаю, поцеловать розги и поблагодарить меня за науку.

Вечером у меня дома долго сидела Оля. Она стала заходить ко мне все чаще и все больше проводила со мной времени. Мы вместе обедали, рассказывали разные истории из жизни, вспоминали Москву. Сегодня она меня спросила: «Ну как? Больше нет проблем с дисциплиной?» Я рассказал, что с тех пор, как призвал на помощь родительские ремни и розги, наведение дисциплины не вызывает у меня проблем. Оля рассмеялась: — Правильно. Я еще год назад поняла, что это лучшее средство. Хорошо, что здесь почти во всех семьях родители дерут своих чад. Можно навести порядок:

— А тебя дома драли?

— Ха! Еще как! Ивовыми прутьями! До крови! У нас был очень строгий отец — настоящий мужчина, глава семьи! Мы его слушались беспрекословно. Не только нам с сестрой от него попадало, но и матери. Но мы никогда на него не злились, потому что он был справедлив, очень больно, но — по заслугам.

Я не помню ни одной незаслуженной, несправедливой порки. Хотя не сразу приняла душой его строгость. Когда была маленькой — часто долго плакала после порки. И от боли, и от обиды. Не хотела целовать розги, просить прощения, благодарить за наказание.

Тогда отец добавлял мне еще несколько «горячих», чтобы научить благоразумию. Теперь я понимаю, что он был абсолютно прав. Я рассказал Оле, как присутствовал при порке Тани, как сам сек Лену, как получил при этом сексуальное наслаждение и хочу повторения подобных эпизодов... — Это не страшно, — после некоторого раздумия сказала Оля. — Настоящим мужчинам всегда нравится причинять женщинам боль, а лучше всего — их сечь. Порка женщины — это красиво! Мужчина наслаждается, когда властвует над женским телом, а порка — самый простой и самый безопасный способ эту власть осуществить и ощутить. Разница лишь в том, что одни мужчины понимают, что им хочется бить женщин, а другие трусят себе в этом признаться, прячут как страусы голову в песок, делают вид, что не замечают фактов. Но настоящую женщину, тем более — женщину умную, понимающую, биологическая «кровожадность» мужчин не должна пугать: то, что заложено в человеке природой не должно вредить. И, по-моему, нормальной женщине умеренная порка, несмотря на боль, должна быть приятной: ведь это радует мужчину, а женщина устроена так, что наслаждается тогда, когда сумела