Тайны гарема

держите палку, а ты Алев держи ее за волосы.

Алев уселась по-турецки у головы Эсмы, намотала себе на руку ее длинные черные волосы. Наиме и Зера встали по бокам, взялись за оба конца длинной палки, приподняли голые ноги танцовщицы вверх. Махрима взяла в руку увесистую деревянную дубинку, которую в Серале использовали для битья по подошвам. Наказание это применялось в исключительных случаях: за воровство, порчу имущества султана и тому подобные проступки.

— Нет, Махрима, погоди, — вмешалась Ситт-Ханум. — Так не годится. Если мы ей сломаем что-нибудь, господин расстроится. Знаешь что? Бей ее розгой.

Старуха взяла в руку гибкую розгу из ротанга, пробуя ее, рассекла воздух, лежащая на полу девушка вздрогнула.

— Чего дергаешься? — спросила старуха. — Я тебя и не била еще!

Ситт-Ханум удобно откинулась на подушки, приказала подать чубук и кофе. Махнула рукой:

— Начинайте!

Махрима примерилась и со свистом нанесла первый удар. На подошвах наказуемой образовалась красная полоса, она вытянула носок и громко застонала. Махрима попросила у Наиме и Зеры поднять ноги Эсмы чуть выше, размахнулась и ударила еще раз, на этот раз Эсма громко закричала:

— Нет! Пощадите, я не выдержу.

Ситт-Ханум жестом остановила Махрима:

— Говори, что было в письме!

— Нет, я не могу этого рассказать!

— Махрима!

Допрос продолжался. Старуха-феррашка размахивалась и наносила увесистые удары, Эсма кричала, клялась, что не знает, что было в письме. Примерно на десятом ударе девушка крикнула:

— Хватить бить! Я расскажу!

Избиение остановилось. Ситт-Ханум отложила чубук в сторону:

— Ну, рассказывай!

Девушка всхлипнула, пошевелила пальцами битых ступней.

— Нет, мне нечего вам говорить.

— А ну-ка, Махрима, всыпь этой лгунье еще! — злобно крикнула Ситт-Ханум.

Феррашка продолжала экзекуцию с удвоенной силой. Она наносила удары по пяткам, по подошвам и по пальцам ног Эсмы, делая короткие паузы между ударами. Танцовщица пыталась двигать связанными ногами, насколько ей позволяли путы, но все удары опытной Махримы достигали цели. Девушка уже не кричала, а только стонала негромко и пыталась вытянуть ступни вверх после каждого удара. Алев, держащая допрашиваемую за волосы, сказала:

— Госпожа, она лишилась чувств!

Махрима опустила розгу, вопросительно поглядела на госпожу.

— Чего стоишь как истукан, неси воду, приведите ее в чувство! Вам что, все объяснять надо? Ума не приложу, как вы тут обходитесь, когда я отлучаюсь!

Девушки опустили палку на землю, Махрима принесла кувшин с водой. Обдала холодной влагой живот Эсмы, потом полила воды на лицо. Танцовщица очнулась, обвела комнату мутным взглядом, попросила у своих мучительниц:

— Ах, не бейте больше! Вы мне пятки отбили. Я теперь не смогу танцевать.

— Если ты сейчас же не расскажешь мне все от начала и до конца, то клянусь, ты затанцуешь у меня на дыбе! — сказала Ситт-Ханум, — и не в моей комнате, а в застенке у палачей султана.

— Госпожа! Я не могу выдать секрет, я поклялась моей госпоже Айхан-Ханум.

— Хватит болтать! Эй, девки! Принесите еще подушек и мокрую простыню, мы сейчас высечем зад этой шпионки!

Махрима подошла к Эсме, приказала ей перевернуться на живот. Под