Крайнее насилие: за гранью реальности

дёргает телом.

— Ори, ори громче! — в перерывах между ударами кричит мужчина.

Девушка вся взмокла, мокрые волосы свисают вниз.

— Прекратите! Прекратите!! — захлёбывается она криком.

— Ведьме первый кнут! — кричит мужчина, увеличивая силу удара.

Плеть, рассекая воздух, свистит ещё сильнее, из ран на спине уже сочится кровь. Рубцы очень глубокие, возможно, до нижних слоёв кожи. Сама плеть уже обагрилась кровью.

Открывается дверь, это стражник принёс воду.

— Пожалуй, пока хватит, — вытирая пот со лба, произносит мужчина, — давай сюда воду.

Стражник протягивает ему небольшое ведро с водой. Мужчина жадно пьёт, затем подходит к изголовью стола и за волосы приподнимает голову девушки. Лицо мокрое от пота и слёз, под глазами круги, закатившееся зрачки.

— Немного отдохнём и продолжим — заключает палач и отпускает её голову. Голова с глухим стуком шлёпается на деревянный стол.

— Пить... дайте пить — не поднимая головы, чуть слышно шепчет Инна.

Мужчина вновь за волосы поднимает её голову...

— На, пей, ведьма — шипит он и выливает ей на голову воду из ведра.

Девушка вытягивает губы, вытаскивает язык, в надежде поймать хоть несколько капель влаги. Вода стекает по её волосам, образуя на столе лужу. Она опускает голову и с жадностью начинает слизывать живительную влагу со стола.

— Так признаёшь ты себя ведьмой? — вновь гремит раскатистый бас святого отца.

— Я не ведьма! — истерично выкрикивает девушка.

— Из-за того, что я в лесу совершила половой акт с мужем моей сестры — из-за этого я ведьма?! Я не виновата, что погиб урожай, я не причём!

— А прелюбодеяние сурово наказывается — назидательно произносит мучитель.

— Пьер! Пришла пора и тебе поработать, как там прут?

Пьер подходит к камину, берёт с полки варежку, в которой обычно работают кузнецы, одевает её и вытаскивает из углей прут. Один конец прута раскалён до красна, в полутьме комнаты он фактически даёт свет.

— Прут готов, — докладывает он, — приступать?

— Приступай — отвечает мужчина и отходит от стола. Его место занимает Пьер.

— Лучше не дёргайся — произносит он, водя раскалённым прутом над телом жертвы. Несколько ручейков крови стекают по бокам девушки на стол.

Девушка лежит, боясь пошевелиться. Она чувствует на своей коже жар от раскалённого прута, и жжение от ран, сердце готово выскочить из груди.

— Это тебе за прелюбодеяние, — слышится откуда-то голос святого отца, — давай, Пьер.

Пьер опускает раскалённый прут девушке на одну из ягодиц. В ту же секунду барабанные перепонки мучителей фактически разрываются от истошного крика. Почти-что сразу в воздухе появляется запах горелой плоти. Инна бьётся в конвульсиях, Пьер продолжает прижимать прут к её ягодицам. Девушка дергается всем телом, тем самым подставляя под прут другие участки своего тела. Раскалённый прут оставляет красно-чёрные следы уже по всем ягодицам и даже на спине. От прута поднимается слабый дымок.

У девушки изо рта течёт пена, крик переходит в истошное рычание, она им буквально захлёбывается.

— Признайся! Признайся! Признайся! — гремит голос святого отца.

— Признайся и облегчи свои муки!

— ДА! ДА!! Признаюсь!!! — кричит Инна, и прут покидает её израненное тело.

— Что ты