Жертвы страсти

до сих пор побывал лишь язычок и искусственный слепок.

Перед глазами плескалась чашка кофе, удары были нервными, Лия вовсю наслаждалась зрелищем, где-то в животе возникла истома, Вадим зарычал, внутри стало горячо, она закусила палец, это было так же необычно...

Вадим уже отдыхал и пил кофе, Жанна так и лежала грудью на столе, спазма не отпускала ее, лицо было бледным, и встревоженный взгляд Лии это отметил.

— Пойдем вниз?

Жанна, стиснув зубы, кивнула. В комнате она быстро облачилась в мягкие высокие кожаные сапожки выше колен и лайковые трусики с прорезями. Лия надела что-то похожее на ремни. Они спустились в подвал. Макс оставался подвешенным еще со вчерашнего вечера.

— Привет, красавчик, — проворковала Лия, голова Макса дернулась, она ущипнула его.

— Отойди, — только и сказала Жанна... Она стегала и стегала, кнут свистел, Лия просила остановиться, но она видела дергающееся тело, пока кнут не выпал у нее из рук, и на коленях она судорожно ловила лоно, чтобы помочь Лие вставить туда вибратор...

Вот они сидят сейчас в креслах перед безжизненным Максом и пьют коктейли. Жанна шутит:

— Наверное, ему не до женщин теперь?

— Мы это проверим, — Лия берет шприц и грациозной походкой приближается к Максу. Туго обтягивающие ее ремни скрипят. Макс уже знал, что за уколом ему безумно захочется женщину, он будет бесноваться в жгутах и брызгать спермой на медленно извивающиеся перед ним два женских тела.

— Когда мне говорят: «она женщина!», внутри я улыбаюсь, хотя я не самый страстный поклонник Ким Бэсинджер. Когда мне говорят: «это — секс!», я могу усмехнуться... Этому нельзя научиться, это талант. Но когда мне говорят: «вот любовь», я замираю, словно перед тьмой.

Когда я вижу исполосованного Макса, двух смеющихся женщин с кнутами и добродушного мужчину рядом с ними, я думаю: «Вот страстные поклонники таланта тьмы». Мне легче. Меня не бьют. Я — десерт. Мне не сказали пока и пары слов, меня просто внимательно изучают.

Раз в день, обычно по утрам, приходит эта женщина. Она смутно видит, как она ставит пищу, затем садится на стеклянное судно и писает туда. Это его жидкость, другой ему не дают. Потом она спрашивает: «Ну, куда сегодня?»

— Что с Максом?

— Не волнуйся. Нагнись, — он нагибается и сзади уже не видно возлюбленную плоть...

— Я хочу его видеть! — но она просто усмехается и делает укол. Уходя, она кивает на резиновую куклу, валяющуюся на кровати:

— Смотри, не замучай ее! — ее грациозный зад плавно покачивается за закрывающейся дверью. Этот зад сводит его с ума, стоит перед глазами до вечера, пока он потеет и стонет над размалеванной резиной, и даже когда забывается, он возбужден, ничто не может принести успокоения... Он представляет прошлое лето на даче своего брата под Питером.

Брату 25, и месяц до этого он женился на очаровательной блондинке с потрясающей фигуркой.

В первый же вечер Кэш случайно заглянул в гостиную с темной террасы. Ее юбка была поднята, грудь лежала на столе, а