История первая

всунула ступню своей правой ноги между моими связанными ногами и надавила вниз на то, что служило веревкой. Сильная боль и без того давившей материи заставила меня вновь мучительно застонать. Просить Лену о милости и слегка ослабить мои мучения означало лишь только усилить их. Поэтому я не пытался рискнуть даже слова произнести. А мои стоны, как я понимал совершенно ей не мешали и лишь раззадоривали ее. Оставалось только лишь стойко переносить все, что происходило со мной. Но это слабо получалось и время от времени мне приходилось издавать нерадостные звуки.

Тут она, видимо, вспомнила про мой еще «девственный» живот и накинулась на него словно она была диким голодным зверем. Я уже не стеснялся во всю выражать свои эмоции. Но видимо ей и это надоело, потому что я сквозь затуманенное болью сознание услышал ее как бы невзначай сказанную вслух мысль.

— Заткнуть тебе рот, что ли?

Мысль ей наверное показалась забавной, потому как она отпустила мои волосы и ноги и вновь ушла. «Если она сейчас воткнет мне кляп, — подумалось мне, — то пусть это будет самой страшной процедурой на сегодня».

Как же я был наивен в своих желаниях, невольно в мыслях сейчас забегая наперед и вспоминая то, что происходило немного позже!

Она вернулась и приказав открыть мне рот, попыталась всунуть в него какую-то тряпку. Но в самый последний момент я закрыл его, решив сыграть роль непокорного. Мда... и вновь я пожалел об этом. А что же я еще мог ждать?! Я еще не успел подумать об этом как мой собственный ремень в находясь ее коварных руках начал с легким свистом опускаться на мои грудь живот, руки, бедра, в общем на все, что попадалось на его пути...

— Мне просить тебя второй раз? — как-то холодно вопросила Елена. Нет. Второй раз ей не пришлось повторять и я, смирившись, с покорностью (а что оставалось делать?) открыл рот. Тут же его до отказа заполнила туго свернутая тряпка. Это она тоже сделала профессионально. Меня чуть не стошнило, когда материя слишком далеко зашла в горло. Самому вытащить этот кляп языком уже не представлялось возможным и еще я понял, что мой рот шире не мог уже раскрыться.

Как бы проверяя работоспособность этого «глушителя» она разом, своими острыми коготками и зубами впилась в мой «недоласканный» ею живот. Видимо ей очень понравился тот сильно приглушенный крик, который, не будь этого кляпа, достиг бы ушей уже давно спящих мирным сном жителей в соседних квартирах. Она весело рассмеялась, пару раз хлопнув для острастки меня по щекам.

— Мне нравится как ты мычишь! Мой бычок! — она продолжала веселиться слушая мои нечленораздельные звуки, издаваемые как только она в очередной раз «ласково» касалась меня своими коготками. Я чувствовал на себе красные горящие полосы от ее пальчиков...

А что мог еще пожелать себе добровольный раб каким был я сейчас? Я конечно хорошо осознавал, что меня все это вполне