Личный враг Бога

В ту ночь мудрецы города волшебников и колдунов Луксура, в котором, по рассказам свидетелей, здания витали в воздухе, ночь превращалась в день светом тысяч огней, и можно было встретить существ, ходивших еще по улицам Атлантиды, отметили в своих записях: «Звезды сместились со своего пути». Немногие в то время открыто смотрели на ночное небо — величайшим подвигам короля Аквилонии только предстояло свершиться, и черные бездны космоса все еще таили угрозу всему живому. Рукописи ученых, как и произведения вдохновленных этим событием поэтов, превратились в прах задолго до конца Хайборийской эры, а память людская недолговечна...

Изнывающий от неизвестности Миррар был готов, подобно своим диким предкам, шипеть и в отчаянии прыгать на монолит окружавших его стен. Заставив свое сердце биться мерно и ровно невероятным усилием воли, он застыл на месте, лишь зрачки под толстыми веками двигались в судорожном танце. Но спустя несколько минут, издав долгий пронзительный вой, он вышел из транса. Ничто не могло покинуть это место. Даже мысль. Так было угодно Сету.

Десятки метров твердейшего гранита, окружали со всех сторон ту естественную пустоту, в которой он находился. В ней, волею случая образовавшейся вечность назад в еще расплавленной породе, не могло возникнуть и мысли о свете дня, наступающего сейчас на поверхности. Только особый ритуал у Черного алтаря, скрытого в глубокой пещере, делал ее доступной для слуг Сета, а тайна его создания и природа этой таинственной связи были навсегда утеряны. Здесь царила тьма, что, впрочем, его нисколько не беспокоило — змеиный бог раскрыл своим адептам немало тайн о сути вещей.

Другое волновало Миррара — кровь все сильнее стучала в висках и покрытый короткой шерсткой череп уже начало сжимать болезненное кольцо удушья. Пространство этой пещеры было более чем ограниченно, и приготовленная к жертвоприношению пленница, удерживаемая нематериальными узами под ее потолком, не способствовала прибавлению свежего воздуха. Что-то капнуло ему на плечо. Прикоснувшись пальцем с втянутым когтем к мокрому месту, он лизнул его длинным розовым языком. Соль. Оскалив пасть в жуткой усмешке, он поднял лицо к потолку Разбуженная его воплем самка единорога, сумевшая, наконец, ненадолго задремать даже в этом страшном месте, как нельзя некстати напомнила о себе. Узкие челюсти пришли в движение, и отрывистые чирикающие звуки соткали небольшое изменение в заклинании, висящем вокруг пленницы.

Путы врезались в ее тело, подобно тончайшим из лесок. Слепо смотря в окружавшую ее тьму широко распахнутыми глазами, она заржала от непереносимой боли. Белая густая шерсть впитала в себя часть крови, но куда больше ее пролилось вниз, на первозданный камень. Находящийся в экстазе маг наблюдал, как эти струйки жизни, проникнув через, казалось, нерушимую преграду, продолжили свой полет дальше и дальше, исчезая в зеленоватом сиянии, необозримой пеленой расстилающимся под ним. Неожиданно его ушей достиг тонкий, на пределе слышимости звук. Дрожа от возбуждения, он оторвался от созерцания открывшейся ему нечестивой тайны земных недр и обернулся к его источнику. Первый признак открывающегося Прохода! Еще