История Кая и Герды

на танцующих.

А Ниин продолжала голосить:

— Танго, паризьер танго,
— Ихь шёнке дир, мейн херц, байм танго, — подчиняясь её голосу, пары кружились, Эван все сильнее прижимал к себе любимую. И наконец — их губы встретились, поцелуй закружил голову парню, он прижимал к себе тоненькую фигурку и исступленно целовал холодные губы, пока они не дрогнули и не потеплели. Карие глаза распахнулись, Герда удивленно посмотрела на Эвана.

— Откуда ты здесь?

— Пришел вот.

— Я люблю тебя! — эти слова вырвались парком из губ девушки. Музыка смолкла, все замерли, глядя, как изморозь покрывает стены, как нарастают сосульки на потолке, грозя обрушиться ледяными кинжалами... Эван взял Герду за руку, грея замерзшие пальчики, и громко обьявил:

— Это моя невеста!

— А это — моя невеста! — бородач властно прижал к себе Кассандру, которая вырывалась, шепча:

— Уйдите! Вы подарили ей сердце! — и с каждым звуком её голоса все больше нарастал ледяной панцирь, все громче скрипел лед, грозя обрушиться.

— Не свое! Потому что моё сердце давно принадлежит тебе! — и тоже поцеловал её, под бой часов, которые отсчитывали последние секунды уходящего года.
В зал забрела странная фигура в клетчатом пледе.

— Людиии... Людии! — к нему подскочила Ниин.

— Слушай, ты ж ифрит?

— Я джинн!

— О! тебя-то нам и надо!

— Вайме, как холодно, как плохо, кто так строит, а?

— Тихо. Раз ты джинн — выполни желание.

— Тры. Больше не магу, замерз я. Тры желания, милая пери-лошадка.

— Тогда — сделай всем тепло. И праздник. Столы накрой, и ёлку!

— Ельку накрыть? Это я не умею.

— Елку поставить надо, и украсить. Вот так, — Ниин копытцем нарисовала на снегу новогоднюю елку. Как смогла.

— Сдэлаю, все сдэлаю, милая пери-лошадка. Тры секунд сдэлаю!

Первое, что почувствовали люди в зале — блаженное тепло. Они перестали жаться друг к другу, оглянулись — зал изменился. Вместо ледяных узоров — жаркие золотые завитки украсили стены зала, и пряные запахи восточной кухни заставили раздуваться ноздри.
Стол был огромным. По-восточному роскошным. И по-восточному же — был накрыт на полу. Никого это не смутило, однако. И все радовались теплу, веселью, наряженной ёлке, поздравляли влюбленных.

И никто не обратил внимания, что ёлка парила прозрачным силуэтом над празднующими, словно нарисованная ребенком. Или копытцем.