Гори, ведьма!

голень не выдержала нагрузки и цыганка рухнула перед ним на пол. Он все еще стоял с надвинутым на лицо капюшоном и из его уст послышался тихий злой смех.

— Кто Вы? Что Вам нужно? — она попыталась встать.

— Давай помогу, — он резко схватил ее за спутавшиеся волосы и заставил встать..

— Мне больно, отпусти! — выкрикнула цыганка.

Не обращая внимания он потащил ее к крестовине. Схватив за запястье, незнакомец крепко обмотал его холодной цепью. На сопротивление у цыганки не было сил, он лишь судорожно дышала, роняя слезы. Через минуту она стояла с широко расставленными ногами и руками.

— Отлично, — удовлетворенно сказал мучитель. Он встал перед ней и медленно откинул капюшон назад. Эсмеральду бросило в жар, она вспомнила. Фролло! Это он испортил всю ее жизнь, не имея для этого ни малейшего повода. От ненависти кровь будто кипела.

— Ты! Гадкий священник! Да что в тебе святого? — гнев придал ей сил и она выкрикнула это ему в лицо.

Он немного вскинул бровь и ухмыльнулся.

— Ты права, во мне нет ничего святого, но сан дает мне безграничную власть над такими как ты. — он нежно провел ладонью по ее щеке.

— Не смей ко мне прикасаться! — шипела цыганка, стараясь отстранится от него. — Это из за тебя я здесь, это из — за тебя меня завтра повесят! — она так кричала, что в голосе стала слышаться хрипота.

Архидьякон склонил голову набок и смеясь наблюдал за ее беспомощными выпадами.

— Тсс, — не кричи, — он приложил указательный палец к ее губам, на что цыганка моментально укусила его. Он отдернул руку и схватил ее за подбородок, вложив ей в рот большой палец. Так сильно сдавил челюсть, что нижняя губа цыганки закровоточила.

— Кусаешься, да? — его жестокие серые глаза сверлили жертву испепеляющим взглядом.

От боли Эсмеральда заскулила и архидьякон отпустил челюсть. Увидев кровь на распухшей нижней губе он склонил к ней свое лицо, на что она резко отвернулась от него. Ухмылка. Злая. Издевательски безжалостная ухмылка расплылась на его лице. Архидьякон взял ее за волосы и повернул к себе, заставив запрокинуть голову.

— А ты упрямая, да? — тихо шептал он ей на ухо слизывая кровь с ее распухшей губы, и наблюдая за тем, каким злым и полным отвращения становилось ее лицо.

— Будь проклят! — прошептала она, силы снова ее покидали.

— Малышка, я давно проклят.

Фролло выпрямился и сделал шаг назад. Теперь он стоял и с интересом ее рассматривал, иногда задерживая на чем — то взгляд. Четкие скулы, холодные серые глаза, тонкие губы, черные волосы ниспадающие до плеч, в огненном отблеске свечей он был похож на демона.

— Хочешь остаться в живых? — спросил архидьякон, не прекращая сверлить ее взглядом. Его голос был таким отстраненным, будто речь шла о сущем пустяке.

— Оставь меня, все, что я хочу — это быть подальше от тебя, и даже если единственная возможность избавить себя от тебя — это умереть, то пусть так.

— Да что ты, — архидьякон сжал ей