Альчибианка Алексис. Часть 5. Продолжение

вечеринки, устроенной Дзюн) один прогуливался по городскому парку. На Марсополис опускались сумерки, уже горели фонари, отражавшиеся в зеркальном куполе над головой. Этот купол не позволял любоваться марсианским небом, не выходя из города, но односторонне прозрачное металлостекло днём пропускало лучи тусклого марсианского солнца только под купол, не выпуская их обратно и сохраняя драгоценное тепло, как в парнике. Юноша неспешно гулял по парку, то и дело поднимая голову и глядя на отражение парка в зеркальном металлостекле (на его родном Центавре не было проблем с сохранением тепла, и таких куполов там не было). Его мысли о чём-то своём текли плавно, неспешно... как вдруг он услышал в стороне пронзительный женский визг, тут же чем-то приглушённый, будто кричащей зажимали рот.

До сих пор Алексису никогда не приходилось бросаться на помощь кричащим женщинам. Но если он и сомневался, то лишь полсекунды — отбросив мимолётную мысль «надеюсь, это мне только показалось», он сорвался с места, бегом бросаясь туда, где слышался крик. В сторону от дорожки и дальше от света фонарей, по подстриженной траве — Алексис пролетел метров пятьдесят, не думая о том, что он собирается делать, и, уже слыша грубые мужские голоса, он бегом обогнул какой-то пышный куст... и замер, словно поражённый электрическим током.

В тени высокого кустарника, невидимые со стороны дорожки, но различимые в отражённом зеркальным куполом свете фонарей, четверо парней крепко держали извивавшуюся девушку. Но заставило Алексиса замереть не то, что он был один против четверых, — а то, что почти вся одежда была сорвана с девушки, и двое парней держали её за руки, третий, намотав её волосы на руку, заставлял её сосать его член, а четвёртый остервенело сношал её между ног — и всё это со словами, которые Алексис предпочёл бы не слышать. Алексис слишком, слишком хорошо знал, что произойдёт с ним, если он хотя бы подойдёт ближе, — произойдёт смена пола, и изнасилованных будет уже двое. Страх быть изнасилованным... изнасилованной, вновь пережить то, что Алексис предпочёл бы не переживать никогда, — не давал Алексису сделать шаг вперёд, но он не смог бы простить себя, если бы трусливо сбежал.

Может быть, Алексис стоял так, разрываясь между страхом и стыдом, всего секунду, а может быть, несколько, но грубый окрик одного из парней вернул его в реальность.

— Слышь, ты, б**! Чё те надо?! Вали отсюда нах**!

Вздрогнув, Алексис непроизвольно отступил на шаг назад. Никогда прежде он не ненавидел собственное тело так, как сейчас (хотя ненавидел он его не раз и не два). Но вместе с тем он вдруг почувствовал, что ненавидит этих парней ещё сильнее.

— Отпустите её, уроды! — неожиданно для самого себя хриплым голосом крикнул он, до боли стискивая кулаки.

— Ты чё, не понял? — другой, ближайший к Алексису парень обернулся к альчибианцу — и тот увидел его расстёгнутую ширинку, откуда вываливался набухший член, который парень только что дрочил, другой рукой держа девушку. — Вали отсюда нах***, пи***!

Алексис уже