накалилась, усиленная долгим воздержанием, так как оба боялись навредить будущему малышу, росшему в ее чреве. Но теперь их эмоции всколыхнулись, руки сами собой зажили, восполняя все, то утраченное время, которое они провели врозь. Лейла стала более чувственной, ее груди немного ...набухли, а соски в доли секунды среагировали на легкое прикосновение, затвердев, когда пальцы мужа прикоснулись к ним.
Ее муж тяжело задышал, нежно покрывая лицо жены легкими поцелуями, лаская гибкое и все еще пока стройное тело девушки. А Лейла льнула к нему что есть силы, будто он был единственным ее спасением. Голова кружилась, дыхание сбилось, когда его ладонь скользнула между ее бедер, и большой палец стал теребить налившийся клитор. Нежно обняв девушку, мужчина опустил ее на кровать, продолжая ласкать и возбуждать ее, впитывая в себя ее стоны и мольбы. Его жена приподняла бедра, прошептав ему на ухо:
— Возьми меня прямо сейчас, любимый... — и он не смог ей отказать, после чего очень аккуратно и медленно вошел во влажные глубины супруги, которая ахнула от пронзившего удовольствия, затрепетав в его руках. И вот они уже начали свой вечный танец, полностью отдавшись страсти, бурлившей в обоих. И им было очень хорошо вместе, они любили друг друга, и казалось, ничто не могло сокрушить их счастья.
Но вновь вмешалась судьба-злодейка, которая решила внести свои коррективы в эту идиллию, вонзив свой кинжал по самую рукоять. После такого страстного соития, Мираид нежно улыбнулся своей жене, и предложил ей бокал лимонада, а когда оба отпили его, внезапно ощутили жжение, и с ужасом осознали, что были предательски отравлены смертельным ядом.
Их руки крепко сплелись в предсмертной агонии, в глазах обоих застыл ужас и страх, страх за свою любовь, страх за так и нерожденного ребенка, страх друг за друга. Они умерли в объятиях, стараясь не на миг не расставаться, приняв подлую смерть вместе...