Она

обнял. Мягкая, теплая толстовка с капюшоном с ушками, которая всегда казалась ему смешной, но невероятно милой, сейчас была холодной от дождя. Он обнял крепче, так как любил обнимать её, чтобы она запищала в его руках, приподнявшись на цыпочках, но она лишь чуть отстранилась, прерывая его ласки.

— Я голодна, может приготовишь поесть.

— Да. Но я готовить то не умею. Ты же у нас по этой части мастер всегда была, — он на секунду вернулся в прошлое, как будто возвращение её в квартиру могло как-то повернуть время вспять. — Конечно приготовлю. Яичницу. С беконом! На это я вполне способен!

Как Алекс оказался на кухне, закрыла ли она дверь, он не помнил. В руке были два яйца, на сковороде шипело масло, а с пальца капала кровь от глубокого пореза. В левой руке он сжимал нож.

— Что с тобой? — она стояла совсем рядом и смотрела ему прямо в глаза, потом опустила взгляд на палец, с которого капала кровь. В эту секунду боль пронзила его сознание и машинально Алекс зажал рану, зашипев и выронив нож.

— Черт, как глубоко порезался, надо ваты! И бинт! Достань, тут наверху в аптечке, — он удивился своему голосу, как будто это был голос другого человека, который зачем-то так переживает из-за глупого пореза на пальце. Рука продолжала сжимать кровоточащую рану, пока он с изумлением слушал собственный голос. Странный, пропитанный страхом и удивлением. Почему? Зачем ты так кричишь из-за глупого пореза, она может опять испугаться тебя и уйти. Ведь она ушла, потому что ты напугал ее!? Этот голос. Он был чужой! Не его!

— Бинт... что...

В глазах опять что-то сжалось и изображение поплыло, растворяя боль, он только видел, как она опустилась на колени взяв его за руку. Ее губы коснулись окровавленного пальца. Поцелуй. Капли крови, стекающие по губам. Еще поцелуй. Язык. Губы. Кровь. И ее глаза: бесконечные, золотые, зеленые, бездонные. Он видел только эти глаза и закрыл свои. Боль ушла. От её поцелуев по телу растекалось наслаждение. Он чувствовал прикосновение ее губ. На каждом пальце и каждый поцелуй был пропитан нежностью и страстью. Он поднес к ее лицу вторую руку и по очереди скользил пальцами по губам погружая их в слегка приоткрытый рот, играя внутри с языком. Эйфория и возбуждение, которое ему казалось буквально разрывало брюки. Он не удивился, когда без единых слов, поняв, что делать, она избавила его от одежды ниже пояса и припала губами к горячей плоти. Подняв глаза к потолку, Алекс несколько секунд вздрагивал в конвульсиях, издавая хриплые сдавленные стоны наслаждения и боли, пока силы не оставили его, и он не рухнул на колени, которых не чувствовал.

В последние секунды Алекс услышал хруст и пол стал подниматься, неминуемо приближаясь. Удар. Ощущение влаги на щеке, как будто он упал в разлитое по полу вино. Он поджал к себе руку, чтобы попытаться подняться, но даже это движение