Свет и Скверна. Часть 1: Стая

увеличил шансы сияющей святым светом озаренной оказаться в плену без серьезных ран.

Гончие скверны могли легко подавить остатки сопротивления озаренной дренейки, но оказались слишком заинтригованы давно забытыми ощущениями. Скверна Пылающего Легиона искажала всех существ, которых затрагивала. Даровала силу, магическую мощь... Но взамен лишала всякого интереса к другому полу и самой возможности к размножению. Да и зачем она существам, способным до бесконечности перерождаться в пустоте? Но сейчас ситуация была иная. Запах... Давно забытый запах текущей сучки не мог, как минимум, привлечь внимание гончих скверны. А исходящий от озарённой свет, переполняющий, казалось, её тело и изливающийся через татуировки на теле, ослаблял эффект Скверны, заставляя вернуться давно забытые желания.

Всё это было в высшей степени необычно для этих существ, так что они не торопясь, с новой стороны исследовали тело представительницы вида, что раньше была для них лишь врагом или обедом. Чрезмерно длинные языки вылизывали под хвостиком и между ног девушки, без всякого стеснения проникая в нее глубже, когда это было возможно. Они были как дикие звери — но ничто не могло скрыть зловоние скверны, исходящее от них. Их тела были искажены, осквернены нечестивой магией легиона. Каждая чешуйка была острее и больше чем должна была быть.

Но, главное, запах. Смесь запаха сгоревшей плоти и жженых волос — ведь скверна, в буквальном смысле, выжигала демонических существ изнутри и снаружи.

Дренейку едва не стошнило от ужасной вони, которой исходили гончие скверны; она пыталась вырваться, как-то отбиться от них, но все тщетно — слабость налила ее тело свинцом, а ощущения между ног были отвратительными еще и потому, что каким-то образом становились приятными, как ни парадоксально. Языки адских псов были мягкими и влажными, без жесткости, они проникали в нее слишком глубоко, вылизывали основание хвостика — слабое место у любого дренея, отчего слабость в теле становилась еще более невыносимой.

Ее тело обжигало соприкосновением с оскверненными существами, кожа горела, но слабее, чем это могло быть. В затуманенную яростью голову дренейки закралось смутное подозрение, касательно поведения гончих — ее должны были растерзать, а не готовить, словно суку... к спариванию. Осознав, что именно это ей и уготовано, увидев налитые кровью, на куски мяса похожие, половые члены гончих, она в ужасе забилась и завизжала.

Гончие же явно превосходили по интеллекту глупых зверей, подмечая реакцию тела девушки на их прикосновения даже тогда, когда сама девушка или не замечала её, или отказывалась замечать. Так что демонические твари намеренно вылизывали уязвимые части дренейского тела — сразу два шершавых влажных языка орудовали между стройных ножек, оскверняя и пылающее лоно дренейки, и проникая под её хвост. Ещё двое теребили своими языками уже затвердевшие соски белоснежный дренейской груди. Нет, никто не рассчитывал, что сука станет вот так сразу покорной... Просто даже зверю было понятно, что когда передние лапы не желающей более тянуть время гончей опустится на плечи девушки, прижимая белоснежную, незапятнанную грудь девушки к перепачканному грязью полу — сил сопротивляться у нее