Необычайное приключение Васисуалия Сквернослова

перебирала карты.

Хоть и пялился я во все глаза на императрицу, но столик поразил меня ещё сильнее.

Потёмкин слегка подтолкнул меня и прошипел — На колении!

Я бухнулся на пол!

— Да будет тебе, друг мой! Встань!

Екатерина подошла ко мне и тронула за плечо.

Я встал с колен.

Передо мной стояла невысокая, дородная женщина, с голубыми, как мартовское небо, глазами, и сильно напудренная.

Она куталась в горностаевую накидку.

В помещении было холодно.

— Наслышана! Наслышана! Говорят, ты Баркова превзошёл? Не прочтёшь нам со Светлейшим что-нибудь?

Я смотрел на Екатерину, не в силах отвести взгляд, и не заметил, как поморщился Потёмкин.

— Матушка, в моих стихах мат-перемат, а ты ведь высоким штилем пишешь свои письма Вольтеру.

— Друг мой, а ты думаешь мы со Светлейшим не матюкаемся? Ну не кобенься, почитай нам

И я прочёл!

Как ты ебалась, Катерина,

Садилась жопой и пиздой;

Как хуй сосала и молила:

— Еби ещё, ещё родной..

Дрочила хуй своею попой,

И сделав пальчиком массаж;

Ты целовала меня в жопу,

Пиздою влажной рот зажав.

Я хуй дрочил, дрочил тобою,

Он весь испачкан был в говне,

А ты елозила пиздою,

Измазав спермой губы мне.

Ещё любила между грудей,

Зажав, дрочить и мять мой член;

И для моих упревших мудей,

Был так заманчив этот плен.

Как ты ебалась, Катерина,

Я грудь упругую сжимал;

Впивалась пальчиками в спину,

Так, что от боли я стонал.

Как ты упруго выгибалась,

Когда я хуй в тебя вонзал;

Залупа в матку утыкалась,

Твой стан со стоном опадал.

Ты становилась в позу «рака»,

Ты подставляла мне пизду,

Но хуй засовывал я в сраку,

Да, в жопу слаще, чем в манду.

Сопротивлялся хую сфинктер,

Я в жопу с силой член вводил;

И с вожделением инстинкта,

Сжимал, когда я выходил.

И хоть тугой была посадка,

В утробу воздух проникал;

И с характерным звуком анус,

Из жопы газы испускал.

А я натягивал со стоном

Пизду, и в жопу, ты еблась,

И, на конец, обосралась!

На хуй, с разорванным гандоном!Екатерина изменилась в лице, грудь высоко вздымалась, дыхание было хриплым и тяжёлым.

— Матушка! — Потёмкин сверкнул на меня косящим глазом — Матушка, ты утомилась сегодня. Не пора ли на покой

— Постой, погоди Гриша, я ещё хочу поговорить с гостем

Потёмкин, шаркая жёлтыми сапожками по мрамору, отошёл к окну.

— Приревновал! — Екатерина улыбалась

И я не удержался — А дозволь, матушка, с вопросом нескромным обратиться?

— Спрашивай, друг мой!

— Говаривают в народе, что ты с жеребцом ешься

Потёмкин дёрнулся и его лицо перекосилось злобной гримасой.

— Конечно с жеребцом! Вот он мой жеребчик! — она указывала глазами на Светлейшего

— Матушка! — кривой глаз князя аж закатился — Как смеет он, недостойный целовать пол у твоих ног, спрашивать такие вопросы?!

— Ну что ты агришься? Иди-ка мил дружок, проверь, натоплена ли спаленка? Мне тут пошушукаться надо с поэтом. Иди, иди!

Императрица чуть ли не вытолкала Потёмкина.

Я пялился на Екатерину: ужель послышалось?

— Да не послышалось! — улыбалась она — Я тоже оттуда

— Откуда?

— Из две тыща семнадцатого! Шлюха я бордельная. Из Питера!

— Аааа...

— Да так же как и ты! Но я решила здеся остаться! Злесь я императрица! Матушка! Со скипетром и державой! А там — шлюха!

Не сразу дошёл до меня смысл, сказанного — 

---

Юмористические, Остальное

---

Вернуться назад