Люся

шаманить над туркой.

— кофе надо варить, не помешивая,... бла-бла-бла..

Люсенька слушала его вкрадчивый бархатный голос, таинственного серебристо-ночного тембра, и готова была отдаться на столе, но держала себя в руках. Ведь такого с ней никогда не бывало, а тут внезапный порыв, хочется сорвать с себя одежду, бросить оземь и как богиня, скрестив на груди руки предстать перед своим богом.

Далее было страна «Кофемания», остановка на последний глоток, первый горячий поцелуй и Александр уплывает в ванную, привести себя в порядок, взбодриться, может быть вздрочнуть, если успеет, оставляя героиню сегодняшнего романа наедине со своими фантазиями.

Время тянулось медленно, Люсенька начала страдать перепадами настроения, которые составляют важную часть женского шарма. Она впадала то в нирванический трепет, то истерила как девочка с положительным тестом, то позволяла себе такие фантазии, которые вообще никто не может позволить, то прислушивалась к звукам, доносящимся из ванной, гадая, что может там так греметь. В общем, вела себя как водитель троллейбуса — чутко и напряженно.

Явление Христа народу соизволило явиться через десять минут, которые растянулись для нашей героини галактической вечностью.

Александр выехал, неотвратимо и бесповоротно, как конституция РФ. Его стройные волосатые ноги заканчивались черно-желтыми сапогами роликов, которые напоминали шины «пирелли» на выезде из поселка, еще комильфо, но до автобана не дотянут. Поднимая взгляд выше, задерживаясь на его узловатых коленках и далее к сокровищнице мужского либидо и эгоизма-хую. Вот здесь Люся взопрела и открыла рот. Его предмет гордости колыхался флагштоком, из стороны в сторону, при каждом ездовом шаге стучась то об одну, то о другую ляшку. Яйца висели, как опустошенные жизнью груши и перезванивались в такт движению.

— Дин-дон, дин-дон, что за странный перезвон, — прошептала белыми от ужаса губами Люся.

Нижняя часть лица была прикрыта хирургической повязкой, лишь блестящие бледные глаза, холодные камень, притягивали того, кто в них смотрел. «Только бы не скальпель в спину», — подумала Люся.

В тусклом свете, падающем от лампочки, он напоминал ей двухмачтовую шхуну с черно-желтыми парусами и натертым до блеска колоколом, плывущим из устья ванны к ее берегам.

— покатай меня за хуй, — отдал приказ Александр.

Люся выдала в открытую форточку пару нервных смехуечков, причем последующие обгоняли предыдущие, и весело обозначали своё превосходство.

Схватилась за кружку и одним махом выпила черный жмых, который осел кариесом на ее зубах. Чисто для разогрева и снятия международной напряженности.

— я не буду! — смотрела она расширенными глазами на хуй, раскачивающийся у нее перед носом. — выпусти меня! я сваливаю!

— а вот хер, дверь закрыта и теперь ты будешь поводырем.

Самое главное, друзья, чтобы в вашей жизни всегда нашлось место радостной песне. Люся не жила веселыми пустяками, забавными скоротечностями, поэтому схватив мужика за хуй, катала его по комнате. Говорят, что на поворотах он поднимал ногу, пробуя изобразить ласточку, при этом наклоняясь к Люсе и одаривая зимним холодом своих прекрасных глаз.

Написано мною. Из рассказов небожителей мамбы. Зафиксировано и облечено в форму.