Ранним утром

стыдить меня. Но такого рода мысли тут же вытеснялись и тускнели от охватившего меня желания. Пусть смотрят потихоньку! Пусть разглядывают! Пусть и сами возбуждаются! А уж от этого они точно не уберегутся.

— Как же это было во сне? — Я упорно хотела пописать, или хотя бы сымитировать это. Я присела под деревом, и трава колко, но неожиданно приятно защекотала бедра, подбираясь к моей раскрывшейся розочке. Как и во сне, короткая рубашка сама собою задралась по ногам, открыв спереди всю мою наготу, сзади беспрепятственно соскользнула с попочки. Если бы передо мной был Леха, он, наверное, просто обалдел бы. А так, ничего этого не видно ни из окон, ни с балконов. Ведь я еще расположилась боком к нашему дому.

Однако и без такого рода подробностей картинка, при взгляде со стороны дома, была соблазнительной до чрезвычайности: совсем молоденькая девушка зачем-то сидит на корточках в коротенькой ночной рубашке, которая задралась так, что почти совсем открывает пухленькую белую попочку. Увидев такое, я, наверное, и сама бы возбудилась, хотя лесбийских наклонностей в себе я вообще-то не чувствовала.

Я поглядела вниз под себя — очень удивительно было видеть свои прелести на фоне травы, находившейся подо мной. Нет, я, конечно, писала на природе не раз, но то было простое исполнение физиологической потребности, никак не окрашенное сексуальностью.

Да и присутствовавшие трусики делали картину довольно обыденной. Теперь же ножки мои были свободно раздвинуты, и глаз видел только мое соблазнительное тело в оригинальном ракурсе на фоне травы.

Сил не было — просто смотреть на томящуюся розочку. Набухшие вишенки, сжатые рубашкой тоже взывали о страсти. Правая ладонь коснулась животика через тонкую ткань, и все мышцы бедер, промежности и ягодиц отозвались на это прикосновение. Ладонь двинулась вниз, и вибрациями на это движение ответило даже влагалище. Когда же пальчики вновь коснулись клитора, я забыла о всяком страхе и приличиях и левой рукой ухватила изнывавшие соски.

В следующее мгновение я потеряла равновесие и села на траву. Травинки тотчас возбуждающе больно кольнули попочку, холодом прижались к нежным и влажным створкам моей раковины. Меня пьянило от новизны и остроты ощущений. Хотелось откинуться на спину, повернуться к дому и, раздвинув ноги, насколько это возможно, неистово услаждать себя на виду у всех. Это вдруг проявившаяся склонность к эксгибиционизму стократ усиливала мои сексуальные ощущения, почти блокировав способность ощущать место и время.

И снова импульсивные движения пальчиками вмиг взнесли меня на седьмое небо. Сейчас я ничего уже не боялась. Напротив, этот условный теперь страх, оттого что я видна из окон моего дома, будоражил мои сексуальные ощущения все больше и больше. Совершенно точно — такую степень сексуального забвения я испытывала впервые. Это было даже сильнее того, что случилось полтора года назад.

Плохо осознаваемым сексуальным утехам я предавалась с девяти лет. С какого-то момента я ощущала необыкновенную приятность во всем теле то в бане во время мытья, то в постели ранним утром, то еще