А и Б сидели на трубе

ныло и требовало... секса. Еще, еще и еще.

Проговорив себе это, она застонала — и с ней застонал Он.

— Ксюш?

— У?

— Ааа... э... Слуш, а мы... мы вообще... Что это было?

— Нууу... Мы с вами... Вы меня...

— Эт понятно!... А был этот... зеленый?

— Угу.

— И тарелка была? Летающая?

— Угу... — отвечала Ксения с облегчением, ибо мучительно терзалась теми же вопросами.

— А... а мы где сейчас?

— По-моему, на Земле. То есть на траве...

— Мда... Ну и делааа...

Юрик (точнее — темный силуэт, носивший, как она помнила, это имя) сполз с нее и минуты две вертел головой.

— Пустырь возле Металлистов, — наконец сказал тот. — Фффух. Я уж думал — высадил где-нить в Зимбабве... Слуш, а мы ведь голые оба!

Ксения охнула.

— Тебе далеко домой? Ничего, проберемся как-нить задами... У тебя дома есть кто? Мама-папа? Ну, зайдешь ко мне, приоденешься...

Он умолк. История, в которую они попали, была слишком невозможна для того, чтобы портить ее планами на жизнь.

Несколько минут они молчали. Потом теплая шершавая рука нащупала Ксенину руку... Ксения замычала.

— Ксюш... А как мы с тобой, а?

— Если б он не сказал, что выложит нас голых в интернете, я бы не поддалась, честно, — стала вдруг зачем-то оправдываться та. — Я как представила, что мама, да и одноклассники, и вообще все — смотрят, как мы с вами голые... Эта тарелка изнутри здорово похожа на всякие там клубы секса, или как их там... ну... я тоже в сети видела... Никто ведь не поверит, что нас украли инопланетяне и заставили заниматься секс... Ой!

— Что?

Ксения приглушенно рассмеялась:

— Мне сегодня подружка, Светка, заявила: ты, говорит, лишишься девственности только, когда инопланетяне заставят!

— Мда... Ксюш, а сколько тебе лет?

— Мне? Через неделю будет восемнадцать. А что?

— Пригласишь меня?... А мне всего тридцать два. Считай, одно поколение. Так что не надо меня на вы, ладно? Тем более, что мы с тобой...

Юрик снова замолчал. Потом вдруг встал, канул в темноту — и через секунду его голос зазвучал со стороны:

— Давай сюда. Тут такая труба большая, на ней сидеть удобно. Только осторожно — ножки не порань, говна много...

Ксения нащупала Юркину руку, ухватилась за нее и влезла на трубу.

Глаза привыкли к темноте, и черное небо расцвело мириадами звезд, леденящих душу. (Специально для Sefan.Ru — Сефан.Ру) Все вокруг казалось таким же невозможным, как летающая тарелка...

— Ксюш!

— А?

— Слышь... а мож не было всего этого? Мож, гипноз?... Внушила нам какая-то сволочь, и мы с тобой...

— Не знаю.

Юрик вдруг спрыгнул.

— Сиди. Раздвинь ножки, — он требовательно взялся за ее колени.

— А... а...

— Мой батя говорит: «в каждом деле нужно поставить точку». Ясно? Ну, не бойся, не бойся, Ксюш... Ксюшенька...

Он распахнул ей бедра, и в зудящую Манюню вдруг впилось мягкое жало.

— Оооу!

— Ага, нвавитфя? Сейфяф мы ф товой тафое сфелаем... — бормотал Юрик, вылизывая Манюню, как мороженное...

Тихонько подвывая, Ксения выпятила грудь, будто хотела проткнуть сосками луну.

Звезды плясали у нее в глазах, смешиваясь с искрами