Кира

тепло, но её знобило. От страха.

«Подготавливает к сексу», — Кира не была девственницей, надеялась уйти как минимум непокалеченной.

Его рот, дыхание полетели по ногам с внутренней, уязвимой стороны. Он двигался к влагалищу. Язык, мокрые поцелуи намекали на скорую встречу с горячим.

Кира любила куни. От любимого мужчины, но не от насильника. Отвращение к извращенцу передалось ей странным образом. Она чувствовала себя грязной, грязь слюны, эти мягкие касания вызывали внутренний протест, отвращение к себе.

И когда язык насильника скользнул по губам влагалища, она вся сжалась, живот задрожал. Он расценил это, как симптом, признак большого удовольствия, положил резиновую ладонь на лобок, удерживал дрожание живота.

Он лизал её, разглаживал влагалище мокрыми шершавыми мазками. Заигрывал с верхней складочкой клитора, нырял в дырочку у основания груши.

Постепенно отвращение в душе Киры уступало место апатии. Она смирялась с положением узницы, удовлетворяемой поневоле.

«Хоть не больно», — всхлипывала она про себя, слёзы вновь катились по вискам. Солоноватые следы подсыхали холодными руслами ручейков.

Он встал и стянул с себя джинсы. Она вдруг увидела со всей отчётливостью тугой член, палкой торчащий между ног. Это и успокоило, и ужаснуло её. Как мало нужно для спокойствия!

Затем он не спеша раскатал презерватив, чем ещё больше смутил её. «Аккуратный мерзавец!» — гнев на секунду выплеснулся наружу, но она тут же вернулась в исходное состояние. Это ещё не конец!

Её будут трахать против воли, а значит удовольствия в этом мало.

«Лишь бы не садист», — молилась она про себя.

Как в замедленной съёмке, он приставил колом торчащий член к разморенному слюной влагалищу и, наслаждаясь каждым сантиметром книжного путешествия (книжного, потому что высота его члена равнялась высоте добротного томика на полке в библиотеке, не карманного экземпляра, а хорошего словаря в твёрдом переплёте), он забрал Киру до грудного вздоха. Она не знала такой глубины, казалось, член-монстр распирает её изнутри, пробирает в матку и там ищет пути выхода. Безрезультатные поиски заставляют его пятиться, чтобы вновь повторить заход.

Насильник трахал её не грубо, с некоторой долей безразличия, и Кире даже начало казаться, что так и должно быть. Она по-прежнему лежала с закрытыми глазами, пыталась отстраниться от дел. Пока телом пользовались, она ничего не могла сделать. Позже она будет думать о случившемся с сожалением. Сейчас главное выжить.

— Открой глаза, — сказал он. Она услышала в этом голосе добрый знак, нотки просьбы, и побоялась ослушаться.

Он склонился над ней в своей маске, чёрной водолазке. Его толстый член туго ходил в горячем возбуждённом влагалище. К стыду своему Кира получала некое подобие физического удовольствия.

До сих пор она усиленно дышала носом. Он наклонился и сорвал скотч, свежесть ворвалась в рот и лёгкие. Кричать у неё не было смелости, притворно стонать — пошлости.

Губы насильника выдавались в маске отдельным пятном. Большие мясистые подушечки, почти как у неё, накрыли рот. Поцелуй, последний рубеж, рассеял завесу отчуждения. Он лез в душу.

Чтобы обмануть ожидания, она принялась работать губами и языком. В поцелуе каждое мгновение дорого. Перехватить