Сучка стаи. Часть 1

Милья сидела у горного ручья, и тёрла платье о ребристую, замыленную доску. Уже в который раз она оттирала белые пятна от своей одежды. Это действо занимало много времени, и девушка могла подумать над своим нынешним положением. Было время осознать свою роль, и снова намокнуть. Роль общей сучки до сих пор возбуждала её.

Она чувствовала на кончиках слегка занемевших пальцев нечто скользкое, и она понимала, чем была эта вымываемая из ткани слизь: смесью собачьей спермы и её собственного сока. Она улыбнулась своим мыслям, и слёзы, гремучая смесь счастья и горя, выступили на глаза.

Когда-то давно... Она уже не могла думать о тех днях иначе, как о другой жизни... Когда-то давно она была обычной девушкой. Её обычное девичество стало обычным замужеством. Её мужем, другом и учителем стал охотник, живший в дне пути от её родной деревни. Стоящая посреди леса охотничья хижина стала для неё новым домом. До тракта от этой хижины было часа два ходу по еле заметной тропинке. Гости бывали здесь не часто, а большинство проходивших по тракту людей даже не подозревали, что в лесу кто-то обитает. Примерно раз в месяц приходила Жонья со своими ребятами. Старая торговка, доставлявшая им овощи и разнообразные предметы обихода в обмен на шкуры и мясо животных. Изредка они сами выбирались в один из близлежащих посёлков, но случалось такое не часто. Особенно после того, как мать Мильи, Эрику, убили какие-то проезжавшие по деревне дезертиры.

Это случилось через месяц после замужества дочери. Эрике было 32 года, но она сохранила молодость как тела, так и духа. Глянув на дочку с матерью можно было подумать, что они сёстры. Та же стройная фигура, те же правильные, почти детские черты лица, прямые русые волосы и глубокие, синие глаза. Изящная шея плавно перетекает к грудям, пусть небольшим, но очень... уместным для такого тела. Отточенная талия, словно талия опытной танцовщицы. Впрочем, кроме отца Мильи, погибшего на войне, когда ей было 5 лет, этих прелестей никто не видел. С тех пор Милью она растила одна. Злые языки разносили слух, будто она приторговывала своим телом, хотя никто из деревни так ни разу её и не получил, как ни старался. Такие слухи ходят про каждую красивую, но недоступную девушку. Похоже, что беглые солдафоны тоже услышали что-то подобное, и были очень разочарованы тем, что шлюха отказывается исполнять их желания. Они остановились в её доме, и ни один человек из деревенских не посмел вломиться туда и остановить насилие. Шестеро дезертиров измывались над Эрикой на протяжении пяти дней. Они оставили ей 3 геллера, ровно столько стоили услуги дешёвой портовой проститутки. После того, как они уехали, один из деревенских зашёл в опустошённый и погромленный пятидневным попоищем дом в надежде воспользоваться случаем, но обнаружил Эрику, лежавшую на полу посреди комнаты в луже крови. Мёртвыми, уже окоченевшими руками она сжимала рукоять ножа, всаженного прямо в