Три и двое. Глава четырнадцать: Четыре и один — пять

Лифчик сопротивлялся моим пальцам. Крючки на застёжке цеплялись друг за друга, круглые ушки, вновь вырывались из сжимавших их пальцев на свободу. Наконец, устав бороться, я потянул лифчик вверх, не расстегивая эти упрямые крючки. Ольга охнула, схватила за перешеек между правой и левой чашечкой лифчика и рванула вперёд. Лифчик вылетел в стратосферу, мотнув расстегнувшимися лямками. А её груди, тяжёлые, с крупными сосками, давно манившие меня в моих грёзах, упали на мою неровно дышавшую грудь. Удар был мягким, тёплым и приятным. Но не его последствия. У меня окончательно снесло остатки восприятия окружающего мира. Остатки трусиков ударились о стенку, а жаркое тело женщины, о котором я мечтал, охватило мою талию крепким хватом ног. Невольно прижав меня к стене коридорчика.

Да. Я женат. Жена у меня сексуальная, умеющая многое женщина, которая старается не быть скучной не только в кровати, но и по жизни. И меня это устраивает. Меня в ней устраивает всё — иначе бы и не женился на ней. Но Ольга. Это больше, чем объект сексуального влечения. Она то, что трогать нельзя. А если тронул, то никому не говори об этом. И вот эта драгоценность, обвив мою шею руками-лианами, шумно дышит мне в уши, прислушиваясь к тому, что делает моя левая рука, уже обхватившая член, мечущийся в поисках входа в пещеру наслаждения. Правая рука в это время поддерживала её попку снизу, не давая сползти драгоценности на пол.

— А кто у нас, тут, прячется? — Какая пошлость, но какая приятная в тот момент, когда головка трётся о мокрый вход в её сокровищницу.

— Узнай. — Она подхихикивает, чувствуя, как член скользит по чуть шершавой выбритой коже промежности, дразня её жаждущие губки. — Или уже забыл?

— А у нас не было вот так. — Я с силой подался вперёд, вгоняя член в нащупанное головкой удивительно узкое пространство входа.

— О! — Ольга чуть взвизгнула прямо в ухо, глуша высоким тембром.

— Да! — В подтверждение своих слов я вновь приподнял её, освобождая член из приятного плена, что бы вновь вогнать его, усилив давление, давя эти упругие половинки попки.

— Ой! — Ольга затрясла головой, разметая волосы по моим плечам. — Ой! Миленький! Ой! — Она кончает? Ну, даёт!

— Да. — Я вновь и вновь входил в неё, ощущая как тело, бывшее напряжённым, ослабло, всё больше оседая и подчиняясь моим рукам.

— На кровать. — Ольга соскользнула с меня. Просто разняла руки и соскользнула с члена. Но не ушла далеко. Оказавшись лицом на уровне лоснящегося от соков любви члена, она обхватила его губами, заглотила, поглядывая вверх красивыми глазками с искорками хулиганства.

— На кровать! — Я подхватил её, не давая ей «разрядить» меня так. Мне хотелось почувствовать, как моя сперма рвётся в неё, как она принимает её, как та вытекает из неё, смазывая наши тела неразрушимой связью любовников. Ведь, как не смотри на эти связи, они остаются внутри человека — приятным пятном в голове, в чувствах обоих,