Похождения Нонки. Часть 4: Сама себе режиссер

— Хочется праздника, куража, феерии, мужиков с большими хуями и ящик текилы, — вещала Нонка подружке Наташке, стряхивая пепел от сигареты в стеклянную пепельницу.

При этом грудь ее ходила ходуном, глаза горели красным пламенем, как у джина с помрачением сознания, а тапок с перьями то ли курицы, то ли индюка нервно покачивался на конце стройной и шелковой от депиляции ножке.

— Посмотри на себя, или на меня. Наше с тобой вечное амплуа престарелых телок. Это карма. Смирись. Пятнадцать лет назад, все было иначе. Вспомни, как я удачно сыграла роль ученого кота в спектакле, в школе, на днюхе Пушкина.

— Да уж, — глаза Натахи заблестели воспоминаниями.

— Один у нас с тобой недостаток. Уж больно красивые.

Нонка встала, и, взяв турку, плеснула в кружку остатки холодного кофе.

— Да и Олежа, царствие ему небесное, окочурился не к месту.

Она на секунду задумалась.

... Вечеринка шла полным ходом. День всех святых не празднуют на Руси с таким размахом. Традиции не те. Но эта сумела бы переубедить любого благочестивого католика.

Олежа был ослепителен в костюме Воланда. От него так и перло небрежной высокомерностью. Взгляд темных очей наполовину скрывал монокль. Он разил подданных напряжением грозового перевала. Если приглядеться, то юмора и задора в нем хватило бы на всю честную компанию, однако сдерживал свои неуемные порывы; — был строг, беспринципен и устремлен в будущее.

Говорил тихо, но уверенно. Чувствовалась заглавная буква.

Черный фрак, бело-черные туфли, раритет из ломбарда, или популярное приданое прадедушки, вынутое из анналов семейного склепа, поди, разберись.

Гостей, человек пятнадцать. Только самые близкие и преданные клубу люди.

Нонка была ведьмой. Главная ведьма Вальпургиевой ночи на одноименной горе. Конечно, не образ братьев Гримм, но приблизительное сходство имелось.

Скромное синее платье. На пуговках вверху застегнуто, расклешенное от талии, добавляло кокетства и тянулось по полу, как шлейф королевы. Поверху накрахмаленный серый передник, будто ее только вытащили из избушки, где она не доварила очередное зелье. На голове рыжий парик и соломенная шляпа с вороньими перьями. В руке посох черного дерева, потертый веками и магическими, трудолюбивыми руками главных ведьм.

Платье одето на голое тело; великолепное и холеное.

Гости разодеты в пух и прах: кто Кощей с белой кипой костей, кто в костюме из фильма «Крик», перекошенным, кричащим в припадке ртом, кто просто крик — ик, — ик, кто безликая сестра из «Сайлент хила» со шприцом, наполненным белесой жидкостью, кто с бензопилой, как в «Резне». В общем, компания подобралась колоритная и экспрессивная.

Огромное помещение обдавалось импульсами музыкального стробоскопа. Сцена с зеркальным полом и цветочной аркой из поздних георгин и старушечьих хризантем, вызвала бы зависть у организаторов свадеб, своей пышностью и изобилием оттенков.

Был разгар тусовки. Гости, утомленные яствами, разогретые молодым французским бордо, начали оголяться. Наступил звездный час Нонки, хотя сплошным потоком ярких комет и несущихся планет был усеян ее путь с тех пор, как она познакомилась с Олежей.

Она выскочила на сцену в образе шельмоватой ведьмы, готовая очиститься ритуалом посвящения Красной луне.

Заиграла