Халхин-Гол. Начало

Солнце уже показалось над горизонтом, и самые яркие утренние звезды становились неразличимы в темной полоске на западе. Кому приходилось встречать рассвет в степи, тот знает, что в первые минуты на тусклый красный диск можно смотреть без опаски. Это чуть позже, когда солнце поднимется немного выше, оно начнет обжигать своими лучами сухую землю и слепить глаза. Да и небо из синего быстро превратится в нечто серо-желтое, не имеющее ничего общего с красотой, обычно изображаемой художниками на картинах с помощью «синего кобальта».

Как раз в сторону восходящего солнца и уходила грунтовая дорога, к которой больше подходило слово «направление». Обычно по ней ездили не очень часто — нечего тут делать. Но только не сейчас!

Политрук Алексей Булавин приподнялся из окопа и приложил к глазам бинокль. Что-то подозрительно затихли японцы. «Обиделись» наверно на наш уж очень гостеприимный приём, и очень горячий — три «Максима» лупили по рядам наступавшей пехоты длинными очередями. А они всё шли, сверкая штыками. Но вот и идти некому...

Я с некоторым трепетом всматривался в лицо комдива Жукова. Вроде обычное лицо. Невысокий, кряжистый, но его выдают глаза — это глаза властного жестокого человека и военноначальника. По окончании битвы я доложил в Главное политуправлениео том, что по его приказу было расстреляно 600 командиров нашей армейской группы.

Как-то я сдавал документы в политотдел, а тут зашли Жуков и начштаба армейской группы комдив Богданов. Зная, что Жуков сильно не любит политруков, я хотел было выйти, да он остановил меня:

— Ну что, политрук, чего нам не хватет, чтобы побить японцев?

— Снайперов, товарищ комкор. Да нет, я не шучу, я твёрдо уверен, что отделение наших снайперов легко уничтожит роту пехоты. И легко остановит батальон пехоты японцев. Как? Да они уничтожат всех офицеров японцев, чтобы те на махали своими катанами, а без командования японский солдат совершенно пассивен.

Инициатива всегда ёбё... самого инициатора. Меня начштаба по указанию Жукова неожиданно отправил в Московскую школу снайперов — раз я его убеждал, что отделение хороших снайперов может остановить атаку даже целого полка.

Получил я по денежному аттестату деньги за 4 месяца, на продскладе мне ловкие такие прохиндеи-кладовщики выдали паёк на неделю и за десяточку новый сидор и, убедив меня, консервы крабов, мол этих пауков никто не хочет брать. Я уонечно, слегка покочевряжился, но взял полный сидор, отличные и оченьвкусные консервы, я ещё в училище случайно попробовал. Да также заодно выпросил и «вот эти иностранные банки». Как потом оказалось, нам в Чите спихнули банки американской тушёнки и сосисок, политруки орут, что империалисты нам отраву суют. А я вот сразу набрал полный портфель — ещё за десяточку мне его «подарили». Так что пёр я полные руки всего, но знал, что в дороге пригодится.

В Чите за банку консервов и две бумажки с «шахтёрами» я получил за свой литер билет в купейный вагон. Я не сноб, но будучи постоянно в скученности людей в военной форме хочется