вырывалась.
— Дочь моя, — озабоченно сказал священник, — я не пойму. Ты тащишься... или как?
— Больно! Больно мне, блядь! Больно!!! — завизжала в ответ Лаура.
Священник со вздохом вынул хуй и сказал выглядывающей меж белых лауриных бёдер Кристине:
— Я так и знал. Похоже, Господь покарал эту грешницу фригидностью, дабы навсегда закрыть ей путь в Небеса.
Глаза Кристины сладострастно вспыхнули:
— И что теперь, костёр?!
И она стала гладить плачущую Лауру дрожащими, жадными руками, воображая, как это тело облизывает пламя.
— Есть одна мысль, — охладил её священник. — Грешница сказала, что испытывает приятственные ощущения, когда в неё всякую дрянь пихают. Вылезай-ка из-под неё, а то, боюсь, помешаешь.
Оставив Лауру в колено-локтевой, и даже дополнительно пригнув к кровати, инквизитор раздвинул её смущённые пухлые большие губки и крохотные, тряпошно-рваные малые, ввёл внутрь два пальца. Девушка напряжённо застыла, мгновенно готовая зареветь и соскочить. Неторопливо, нежно инквизитор потрепал упругую шейку матки с кругленьким пупочком посредине, потом почесал шершавенькую точку «J» и длинно погладил заднюю стенку, примыкавшую к кишке. Пиздёшка благодарно ответила обильными выделениями. Тогда инквизитор добавил внутрь третий палец, плотнее заполнив влагалище, а там и завёл всю ладонь, ребром. Оставшийся снаружи большой палец энергично обрабатывал Лауре клитор. Девушка томно стонала и подавалась навстречу ладони. И тогда инквизитор свел все пять пальцев щепотью и осторожно засунул в мокрую, струящуюся пиздёшку. Лаура закричала, но подалась назад, вобрав в себя всю ладонь и сомкнувшись губками на узком запястье инквизитора. Внутри у неё было очень тесно, и священник сжал пальцы в кулак, потом начал потрахивать и вращать им — сначала осторожно, но всё более и более распаляясь. Уткнувшись лицом в простыни, Лаура подвывала, и вдруг запрокинулась:
— Блядь! Блядь! Да! Не останавливайся, блядь! Да, сука, да!
Вожделенно наблюдавшая всё это Кристина пристроилась в колено-локтевой рядом с Лаурой:
— Я тоже так хочу!
С ней инквизитор так не церемонился, сразу сложил пятерню щепотью и вращательным движением вогнал в мокрое влагалище по запястье. Кристина издала грудной, почти звериный, вопль. Священник возбужденно смотрел, как две прекрасные девушки, надетые, словно марионетки, пиздами на его кулаки, кричат и бьются в волнах подступающего оргазма. Кончили они одновременно — спрыгнув с его рук, уткнулись мордашками в кровать и кричали туда, натирая себе клиторы. Священник стоял над ними и любовался двумя парами круглых, гладких ягодиц — смуглой и беленькой — красиво оттенёнными синим шёлком простыней.
Отдышавшись, Кристина скосила глаза на его здоровенный, вздыбленный член.
— Благослови нас, святой отец, — хрипло попросила она, и потянулась к члену. — А я помогу.
— Нет, дочь моя, ты свое благословение сегодня уже заслужила. Ты очень мне помогла. Пусть теперь наша заблудшая овечка заслуживает.
Лаура непонимающе хлопала зелёными глазами.
— Слышала, овца? — Кристина пихнула её в плечо. — На спину падай.
Лаура послушно перевернулась (груди её свесились по обе стороны тела) и развела ноги, открыв истерзанную, покрасневшую вульву. Инквизитор взобрался на девушку, тонкие пальцы Кристины помогли ему войти в неё. Собрав титьки, он стал мять и целовать