Оля. Изнасилование №...

у тебя была хорошая ночь, хватит с тебя на сегодня, — сказал он мне.

— Смотри, блядина, еще раз увижу тебя в короткой юбке — будешь всю бригаду в очередь обслуживать, поняла, проблядь ебАная? — повысил голос третий, и я поспешно закивала. Напугал, блядь, бригадир траханый..

— Ага, три раза в неделю плюс выходные, учти, потаскушка. Запомнила!? — рявкнул Бес, и я снова согласно затрясла головой. Он кинул в меня окурок, я вздрогнула, но окурок меня не обжёг, зашипел на мокром полу. А Лысый сделал несколько затяжек и протянул свою сигарету мне, я бы даже сказала, с каким-то сочувствием, или мне просто показалось. Я обошлась без "спасибо», затянулась, опускаю руку с сигаретой, а за ней от моих губ тянутся такие клейкие нити из спермы — слюны — соплей — слёз, мне даже самой прикольно стало. Они все заржали, кто-то протянул: "Фуу!...» — и вышли, больше не оборачиваясь на меня. За дверью Лысый что-то ещё сказал, я не расслышала, что именно, и они опять в хохот.

Докурив остаток сигареты до фильтра, я робко поднялась на ноги. Было мокро и противно, и еще я боялась, что они надумают вернуться. На цыпочках я подкралась к выходу, осторожно высунула голову и увидела их фигуры уже довольно далеко, хотя голоса были ещё слышны. Облегченно выдохнув, я вернулась к умывальнику.

Очень хотелось пить. Минералку они унесли с собой, но в одной из пивных бутылок я заметила недопитые несколько глотков и с жадностью выпила. ("Балтика» была, по-моему, или что-то местно)

Босоножки, всё это время остававшиеся на мне, почти не пострадали, только немного ободрались спереди, но это если внимательно разглядывать. Я скинула их и принялась с остервенением плескать на себя пригоршни холодной воды, отмываться и оттираться от всей этой грязищи...

Губа почти не опухла, кровь из неё уже не текла. А вот на теле были хорошо видны свежие, но неглубокие царапины. В волосах застряли катышки свернувшейся спермы, это я решила оставить до общаги. Некоторые дыры на чулках были чуть ли не с ладонь, пояс тоже весь перекручен и измочален. Затоптанный лифчик распластался в грязной лужице, там и оставайся, дорогой товарищ (на самом деле лифчик был недорогой, белорусский. Как и пояс). Обулась, подтянула мокрые чулочки, натянула трусики, сумочку на плечо — и бесстрашно шагнула за дверь.

До общаги оставалось метров триста. Я шла с высоко поднятой головой, с прямой спиной. Осознание того, что меня, одну из самых сексапильных девушек курса, хорошо знающую себе цену, только что изнасиловали самым немилосердным образом, оттрахали, унижали, растоптали в грязи общественной уборной, а мне это понравилось, и теперь ещё после этого я иду по ночному городу голая, в мокрых и безнадёжно изодранных чулках на истерзанном поясе, подстёгивало меня ОБАЛДЕННО. Проститутка! Проститутка, шлюха, грязная шлюшка, дешёвка, хуесоска!... — я упивалась этими словами, на все лады звучащими у меня в голове. Возможно, я даже произносила их вслух. Скажу откровенно, мне хотелось, чтобы кто-нибудь