Акулья история

смесь отвращения, стыда, ужаса и странного извращённого удовольствия, которое уже проглядывало сквозь яркое выражение первых чувств. Пальчиками Элис с силой сжала руки державшего её Болдри, отчего тот сам скривился, но не сделал ни малейшей попытки освободиться. Майкл же просто стоял рядом и без всяких внешних эмоций смотрел на разворачивавшуюся картину. Никто из троих не проронил ни слова, всё происходило в гробовой тишине, нарушаемой лишь частым дыханием девушки.

Дин понял, что победил. Теперь следовало довести дело до конца — окончательно показать красотке и обоим музыкантам, кто она такая. Для этого надо было просто продолжать — и ничего больше. Что и было сделано. Движения руки стали более уверенными и жёсткими, Дин слегка прикусил губу от возбуждения, глядя на то, как пенис морского чудовища по-хозяйски распоряжается в вагине человеческой самки, заставляя её тело помимо воли отзываться на такую дикую ласку. Было в этом что-то очень древнее, даже мифологическое, пришедшее из тех далёких детских времён человечества, когда вместе с людьми на планете обитало множество разных рас, когда на землю спускались боги греческих мифов и скандинавских саг и принимали самые причудливые формы и виды, чтобы овладеть прекрасными земными женщинами и зачать новую расу — полубогов-полулюдей... И было очень символично, что в середине ХХ века, на территории одного из самых суеверных американских штатов, где в густых лесах ещё живут индейские духи и деревья рассказывают друг другу легенды о девушке-сове, мужчина сношал женщину с помощью полового органа мёртвого животного. Символично, странно и одновременно похоже на профанацию, словно намеревались осквернить сразу всю природу во Вселенной — и живую, и мёртвую.

Если бы Дин учился в Оксфорде или хотя бы обладал фантазией своих коллег по группе, его взору представали бы сейчас совершенно дикие, необузданные в своей страсти картины всевозможных священных соитий женщин и неизвестных науке зооморфных видов. Но он не учился в Оксфорде и видел только приземлённые грубые вещи. Он видел, как холодный гладкий кусок мёртвой плоти входит в распалённую живую плоть, словно ...его неотъемлемая часть, как судорога охватывает гибкое девичье тело при каждом таком движении, заставляя его изгибаться в разные стороны, то стремясь уйти от незваного повелителя, то стремясь удержать его в себе; он слышал, как сквозь частое дыхание девушки начинают прорываться стоны, непохожие на те, которые она издавала во время занятий любовью с мужчинами. Эти стоны были более глубокими, исходившими, казалось, не из груди, а из самого потаённой человеческой сути. С каждым движением с девушки, словно шелуха под кухонным ножом, слетал тот самый пресловутый тонкий слой цивилизации и человечности, о сохранении которого так заботились все мыслители и спасители рода человеческого, и обнажалось истинное нутро человека, жаждущего только удовольствий — самых разнообразных, самых невиданных, какие только способен выдумать мозг.

Коллу наскучило трахать девушку в одной позиции, и он решил слегка поиграть: приподнял ноги Элис, согнул их в коленях и прижал их к груди, открыв для всеобщего