жабу, будто Абаж из мультика «Царство окривевших зеркал».
Вторым был синеголовый чужой. Остальные части его тела были сокрыты под одеждой, сильно напоминавшей балахон. Лысая голова была похожа на человечачью, если бы не огромные глаза с жёлтыми зрачками, как у кошки. Третий, с огромным птичьим клювом, был покрыт перьями вороньего крыла, заменявшими ему одежду. Крыльев не наблюдалось, зато были руки, как у орангутанга, чуть-чуть недостававшие до пола. Инопланетники молчали, допрос вела космическая дива.
— Где остальные, вас должно быть четверо?
— Они спят, — ответил капитан, — им вкололи снотворное.
— Тащите их сюда, — приказала голопопая.
Следует отметить, что притяжение внутри исполинского корабля было примерно сорок процентов от земного, как правильно определил штурман, поэтому команде не составило труда на своих могучих плечах выволочь наружу тщедушного клерка и миниатюрную Федосонью. Их усадили в глубокие кресла, непонятно откуда взявшиеся в совершенно пустом, ставшим значительно меньше, зале. Теперь его размеры не превышали десяти метров, даже по диагонали, а высота — в два раза меньше. Команда встала позади кресел в ожидании дальнейших вопросов или приказаний. Руки они более не поднимали, а ухватились ими за спинки кресел.
— Разбудите их, — приказала голая пиратесса.
— Это невозможно, — сделал сожалеющую мину капитан, — нас не снабдили антидотом. Их должны разбудить на Земле, а без него они могут проспать ещё трое суток.
Женщина встала спиной к землянам и о чём-то тихо совещалась с чужими. Они разговаривали на непонятном языке.
Залюбовавшись округлостями её попы, штурман сделал заявление:
— С каким удовольствием я бы сейчас ей вдул!
— Я бы тоже непрочь, да только сдаётся мне, что скоро нам обоим вдуют чужие, если мы их не разбудим, — шёпотом ответил капитан.
Девица, будто услышала их разговоры, на её лице появилась злая маска. Она подошла к креслам спящих пленников и тихо сказала стоящим позади них мужчинам:
— Я вам сама сейчас вдую, дебилы. Рукой ваши тупые жопы порву, как фашистские флаги, помалкивайте лучше, не злите хозяев.
Мужчины закрыли рты на замки и стали наблюдать за дальнейшими действиями озлобленной фурии. Её указательный палец медленно трансформировался в подобие шприца с длинной иглой, на конце которой повисла капля зеленоватой жидкости. С понтом докторша, не раздумывая, прямо через одежду вонзила иглу в ногу Максима. Подождав действие антидота и убедившись, что тот проснулся и залепетал: «Где я? Что это? Какой кошмар! Мамочка! Роди меня обратно!», — женщина сменила иглу и проделала тот же фокус с Федосоньей.